Юбилей предателей и убийц

25 ок­тяб­ря (7 но­яб­ря) боль­ше­ви­ки бу­дут праз­д­но­вать 10-лет­ний юби­лей зах­ва­та влас­ти в 1917 г.

Будут они пи­сать вос­по­ми­на­ния, под­во­дить ито­ги прош­ло­му и в на­зи­да­ние сво­им го­во­рить об уро­ках бу­ду­ще­го. В сво­ей мо­но­поль­ной прес­се они, ко­неч­но, бу­дут сла­вос­ло­вить пе­ре­во­рот, - и в их СССР не раз­дас­т­ся ни­ка­ких про­тес­тов про­тив всей лжи, ка­кую они на­го­во­рят для це­лей сво­ей про­па­ган­ды.

Конечно, в са­мой Рос­сии, где про­тив боль­ше­ви­ков во­пи­ют кам­ни, офи­ци­аль­но тор­жес­т­вен­ный тон на юби­лей­ных праз­д­нес­т­вах ни­ко­го не убе­дит в пре­лес­тях ок­тяб­рь­с­ко­го пе­ре­во­ро­та. Но за­то сво­бод­ный про­тест про­тив боль­ше­виц­ко­го пе­ре­во­ро­та раз­дас­т­ся за гра­ни­цей и он дой­дет до Рос­сии, и его глав­ным де­яте­лям, преж­де все­го Ле­ни­ну, бу­дет воз­да­но по зас­лу­гам. Сво­бод­ная прес­са за гра­ни­цей и в нас­то­ящее вре­мя по­ка­жет всем, в ка­ком ду­хе впос­лед­с­т­вии бу­дут го­во­рить в Рос­сии о боль­ше­виц­ких юби­ле­ях тог­да, ког­да стра­на бу­дет сво­бод­на.

По по­во­ду ок­тяб­рь­с­ко­го юби­лея я хо­чу на­пом­нить о том, что всег­да ле­жа­ло в ос­но­ве де­ятель­нос­ти боль­ше­ви­ков, с че­го на­ча­лись их ус­пе­хи и без че­го они ни­ког­да не со­вер­ши­ли бы сво­его ок­тяб­рь­с­ко­го пе­ре­во­ро­та.

    Я го­во­рю о том, что в ос­но­ве всей де­ятель­нос­ти боль­ше­ви­ков всег­да ле­жа­ло со­вер­шен­но от­к­ро­вен­ное и соз­на­тель­ное пре­да­тель­с­т­во Рос­сии.

    Свое пре­да­тель­с­т­во Рос­сии боль­ше­ви­ки на­ча­ли еще за гра­ни­цей - до вой­ны. Пре­да­вать Рос­сию они про­дол­жа­ли и во вре­мя вой­ны - сна­ча­ла за гра­ни­цей, а по­том в Пет­рог­ра­де - пос­ле ре­во­лю­ции - все вре­мя, до сво­его ок­тяб­рь­с­ко­го пе­ре­во­ро­та. Пре­да­те­ля­ми Рос­сии они бы­ли - и, б. м., боль­ше, чем ког­да-ни­будь рань­ше - и по­том, ког­да зах­ва­ти­ли власть в свои ру­ки. Да, они ни­ког­да не бы­ли нe-пре­да­те­ля­ми.

    Об этом пре­да­тель­с­т­ве боль­ше­ви­ков мы на­по­ми­на­ем в нас­то­ящей бро­шю­ре ци­та­та­ми из ста­тей, опуб­ли­ко­ван­ных на­ми еще в Рос­сии до боль­ше­виц­ко­го пе­ре­во­ро­та.

    О пре­да­тель­с­т­ве боль­ше­ви­ков мы го­во­рим не толь­ко по­то­му, что оно - пре­да­тель­с­т­во, но и по­то­му, что боль­ше­ви­ки, ко­то­рые, как пре­да­те­ли, очу­ти­лись во вре­мя вой­ны в ру­ках нем­цев, как их ору­дие, не толь­ко яви­лись страш­ным нес­час­ти­ем для Рос­сии, но и име­ли ог­ром­ное раз­ла­га­ющее меж­ду­на­род­ное зна­че­ние.

    Благодаря рус­ским боль­ше­ви­кам, нем­цы в 1917 г. смог­ли еще на­дол­го за­тя­нуть вой­ну, и это пот­ре­бо­ва­ло но­вых мил­ли­он­ных люд­с­ких жертв и при­нес­ло пов­сю­ду но­вые на­род­ные ра­зо­ре­ния.

    При нес­коль­ко бо­лее бла­гоп­ри­ят­но сло­жив­ших­ся об­с­то­ятель­с­т­вах нем­цы, поль­зу­ясь боль­ше­ви­ка­ми, мог­ли бы до­бить­ся по­бе­ды или, по край­ней ме­ре, вый­ти из вой­ны не по­беж­ден­ны­ми - тог­да, ко­неч­но, в ре­зуль­та­те вой­ны мы ви­де­ли бы на дол­гие го­ды ев­ро­пей­с­кую ре­ак­цию.

    Первый кон­такт боль­ше­ви­ков с нем­ца­ми и пер­вое их пре­да­тель­с­т­во Рос­сии от­но­сит­ся к 1912 г.

    Но и до это­го вре­ме­ни боль­ше­ви­ки, и Ле­нин преж­де все­го, как са­мый яр­кий вы­ра­зи­тель их, дав­но счи­та­лись пре­да­те­ля­ми в сво­ей с. - д. сре­де. Для пар­тий­ных це­лей они жер­т­во­ва­ли всем. Эта не­раз­бор­чи­вость в сред­с­т­вах борь­бы у боль­ше­ви­ков бы­ла всег­да. В свое вре­мя, напр., Мар­тов, так близ­ко знав­ший са­мо­го Ле­ни­на, го­во­рил о нем и во­об­ще о ле­нин­цах, как о шан­та­жис­тах, кле­вет­ни­ках и как о лю­дях амо­раль­ных, не брез­гу­ющих ни­ка­ки­ми сред­с­т­ва­ми.

    В 1912 г. в Па­ри­же из Ав­с­т­рии по по­ру­че­ние нем­цев при­еха­ли пред­с­та­ви­те­ли раз­лич­ных со­ци­алис­ти­чес­ких пар­тий, са­ми в то вре­мя уже до­го­во­рив­ши­еся с ав­с­т­рий­с­ким пра­ви­тель­с­т­вом о сов­мес­т­ном выс­туп­ле­нии про­тив Рос­сии во вре­мя вой­ны. Они пред­ло­жи­ли рус­ским ре­во­лю­ци­оне­рам вос­поль­зо­вать­ся ус­лу­га­ми ав­с­т­рий­с­ко­го пра­ви­тель­с­т­ва, дей­с­т­во­вав­ше­го в дан­ном слу­чае с сог­ла­сия не­мец­ко­го Ге­не­раль­но­го Шта­ба. Един­с­т­вен­но кто из рус­ских ре­во­лю­ци­оне­ров по­шел нав­с­т­ре­чу нем­цам, - бы­ли боль­ше­ви­ки - и преж­де все­го Ле­нин.

    Ленину, по по­ру­че­нию нем­цев, пред­ло­жи­ли пе­ре­ехать из Па­ри­жа в Кра­ков, по­се­лить­ся на рус­ско-ав­с­т­рий­с­кой гра­ни­це и от­ту­да, поль­зу­ясь пок­ро­ви­тель­с­т­вом ав­с­т­рий­с­кой влас­ти, - под­го­тов­лять в Poc­cии боль­ше­виц­кое дви­же­ние на слу­чай вой­ны.

    Ленин при­нял пред­ло­же­ние нем­цев. Ле­том 1912 г. он пе­ре­ехал в Ав­с­т­рию в Кра­ков и там до са­мой вой­ны с по­мощью про­во­ка­то­ров, вро­де Ма­ли­нов­с­ко­го, стал из-за гра­ни­цы за­ни­мать­ся раз­ви­ти­ем боль­ше­виз­ма в Рос­сии. Там у не­го бы­ли за­се­да­ния боль­ше­виц­ко­го Ц. К., и от­ту­да рас­сы­ла­лись им аген­ты и ко­мис­са­ры для про­па­ган­ды и для соз­да­ния боль­ше­виц­ких ор­га­ни­за­ций.

    Когда вой­на бы­ла объ­яв­ле­на, нем­цы сей­час же да­ли воз­мож­ность Ле­ни­ну, Зи­новь­еву, Бу­ха­ри­ну, Троц­ко­му и дру­гим, для ус­пеш­но­го раз­ви­тия их боль­ше­виц­кой про­па­ган­ды, вы­ехать из Ав­с­т­рии в Швей­ца­рию.

    В Швей­ца­рии Ле­нин ши­ро­ко вел все вре­мя вой­ны свою цим­мер­валь­дий­с­кую про­па­ган­ду. От­ту­да же с по­мощью нем­цев он в 1917 г. про­ез­жа­ет че­рез Гер­ма­нию в Poc­cию и здесь де­ла­ет все, что­бы раз­ло­жить рус­скую ар­мию. Из Poc­cии он в 1917 г. де­ятель­но под­дер­жи­ва­ет свои сно­ше­ния с нем­ца­ми че­рез сво­их то­ва­ри­щей, как Га­нец­кий, и от них по­лу­ча­ет под­дер­ж­ку. С их же по­мощью он под­го­тов­ля­ет свой ок­тяб­рь­с­кий пе­ре­во­рот.

    Как пре­да­тель Рос­сии, Ле­нин ра­бо­та­ет с нем­ца­ми и пос­ле пе­ре­во­ро­та. В мар­те 1918 г., ког­да со­юз­ни­ки про­дол­жа­ли еще вой­ну, она зак­лю­ча­ет с нем­ца­ми Брест-Ли­тов­с­кий до­го­вор, при­ни­ма­ет в Мос­к­ве их по­соль­с­т­во и в Бер­лин по­сы­ла­ет сво­им пос­лом Иоф­фе. Он, та­ким об­ра­зом, ока­зал в то вре­мя ко­лос­саль­ную ус­лу­гу нем­цам и они, поль­зу­ясь под­дер­ж­кой боль­ше­виц­ко­го пра­ви­тель­с­т­ва, на­ча­ли бы­ло в по­ло­ви­не 1918 г. сно­ва на­де­ять­ся на свою по­бе­ду над со­юз­ни­ка­ми.

    Но это­му со­юзу боль­ше­ви­ков и Ле­ни­на с пра­ви­тель­с­т­вом Виль­гель­ма II в но­ябрь 1918 г. по­ло­жи­ла ко­нец по­бе­да со­юз­ни­чес­ких ар­мий на За­пад­ном фрон­те. Сво­их свя­зей с нем­ца­ми боль­ше­ви­ки, од­на­ко, не прек­ра­ти­ли и поз­д­нее. Они и до сих пор под­дер­жи­ва­ют друг дру­га в меж­ду­на­род­ной по­ли­ти­ке.

    Таким об­ра­зом, боль­ше­ви­ки до сво­его ок­тяб­ря 1917 г. дош­ли пос­те­пен­но, на­чи­ная с 1912 г., пу­тем пре­да­тель­с­т­ва Poc­cии. Из нич­тож­ной пар­тии, не имев­шей в Рос­сии ни­ка­ко­го серь­ез­но­го зна­че­ния, боль­ше­ви­ки еще до вой­ны, бла­го­да­ря по­мо­щи нем­цев, при­об­ре­ли меж­ду­на­род­ное зна­че­ние. Еще боль­ше зна­че­ния они при­об­ре­ли, бла­го­да­ря так­же нем­цам, во вре­мя вой­ны, в осо­бен­нос­ти, ког­да они ле­га­ли­зи­ро­ва­лись в Рос­сии и к ним из Гер­ма­нии при­ехал Ле­нин.


    В день де­ся­ти­лет­не­го юби­лея со­вер­шен­но­го ими пе­ре­во­ро­та, боль­ше­ви­кам, во вся­ком слу­чае, мож­но пох­вас­тать­ся сво­ими пар­тий­ны­ми ус­пе­ха­ми. Для сво­ей про­па­ган­ды и для ор­га­ни­за­ции сво­ей пар­тии им, дей­с­т­ви­тель­но, уда­лось сде­лать мно­го. В этот день они, ко­неч­но, бу­дут вспо­ми­нать свои ус­пе­хи и прос­лав­лять сво­их ге­ро­ев.

    Трудно ска­зать, бу­дут ли они с та­ким же са­мо­до­воль­с­т­вом и с та­ким же эн­ту­зи­аз­мом праз­д­но­вать де­ся­ти­лет­ний юби­лей сво­ей го­су­дар­с­т­вен­ной де­ятель­нос­ти, или, мо­жет быть, все-та­ки приз­на­ют, что пос­ле их хо­зяй­ни­чанья в Рос­сии они те­перь бес­спор­но на­хо­дят­ся у раз­би­то­го ко­ры­та.

    Их пла­ны пе­рес­т­рой­ки стра­ны на но­вых на­ча­лах по­тер­пе­ли пол­ный крах, их идеи в при­ло­же­нии к жиз­ни в ко­нец обан­к­ро­ти­лись, стра­на ра­зо­ре­на, ра­зо­ре­ны не толь­ко бур­жу­азия и куль­тур­ные клас­сы, ра­зо­ре­ны ра­бо­чие, обед­не­ли де­рев­ни.

    В сов­ре­мен­ной рус­ской жиз­ни не толь­ко не воп­ло­ще­ны прин­ци­пы де­мок­ра­тии, ле­жа­щие в ос­но­ве и со­ци­ализ­ма и ком­му­низ­ма, но ис­чез­ли да­же и те де­мок­ра­ти­чес­кие за­во­ева­ния, ко­то­рые бы­ли сде­ла­ны в Poc­cии при Алек­сан­д­ре III и Ни­ко­лае II, при Пле­ве и Сто­лы­пи­не.

    Россия жи­вет в ус­ло­ви­ях по­ли­ти­чес­ко­го раб­с­т­ва, не­бы­ва­ло­го да­же в арак­че­ев­с­ких во­ен­ных по­се­ле­ни­ях. B грязь втоп­та­ны все са­мые эле­мен­тар­ные по­ня­тия сво­бо­ды и пра­ва. Не су­щес­т­ву­ет ни­че­го, да­же от­да­лен­но на­по­ми­на­юще­го и ту сте­пень сво­бо­ды пе­ча­ти, ка­кая бы­ла при цар­с­кой цен­зу­ре. Poc­cия на­ка­ну­не даль­ней­ше­го раз­ло­же­ния и ра­зо­ре­ния. Она по­те­ря­ла свое бы­лое меж­ду­на­род­ное зна­че­ние.

    Перед тор­жес­т­ву­ющи­ми юби­ля­ра­ми не мо­гут не всплы­вать и вос­по­ми­на­ния о пос­лед­нем кро­ва­вом 10-ле­тии с его не­бы­ва­лы­ми в Рос­сии мас­со­вы­ми смер­т­ны­ми каз­ня­ми, убий­с­т­ва­ми, пов­се­мес­т­ным на­род­ным го­ло­дом и т. д. Все это у всех на гла­зах. Ник­то об этом за­быть не мо­жет.

    Таким об­ра­зом, ожи­да­емый юби­лей не мо­жет не быть преж­де все­го юби­ле­ем слез, стра­да­ний, по­зо­ра, - и как бы тор­жес­т­ву­ющая боль­ше­виц­кая пар­тий­ность не ме­ша­ла из­с­т­ра­дав­ше­му на­се­ле­нию де­мон­с­т­ра­тив­но вы­явить свои ис­тин­ные чув­с­т­ва, боль­ше­ви­ки не соз­да­дут в стра­не ни­ка­ко­го праз­д­нич­но­го нас­т­ро­ения.

    Да, они и са­ми не смо­гут не соз­на­вать, что им соб­с­т­вен­но не­че­го праз­д­но­вать в этот ро­ко­вой день рус­ской ис­то­рии, и они не смо­гут от­де­лать­ся от соз­на­ния то­го, что впе­ре­ди у них нет и не мо­жет быть ни­ка­кой на­деж­ды, что­бы, по­ка они су­щес­т­ву­ют, стра­на смог­ла за­ле­чить на­не­сен­ные ей в про­дол­же­ние пос­лед­не­го 10-ле­тия ра­ны.

    Впереди у боль­ше­ви­ков по-преж­не­му ос­та­ет­ся од­на толь­ко на­деж­да: це­ною даль­ней­ше­го раз­ло­же­ния стра­ны нас­коль­ко воз­мож­но доль­ше про­дол­жить су­щес­т­во­ва­ние сво­ей пар­тии.


    Но день 25 ок­тяб­ря (7 но­яб­ря) для всей Рос­сии - дол­жен быть днем тра­ура, днем тя­же­лых и по­зор­ных вос­по­ми­на­ний не для од­них боль­ше­ви­ков.

    В Рос­сии не­ко­му вспом­нить это­го дня без са­мых тя­же­лых чувств.

    Этот день бу­дут вспо­ми­нать с тя­же­лым чув­с­т­вом и все го­су­дар­с­т­вен­ные те­че­ния, ко­то­рые вот уже 10 лет бо­рют­ся с боль­ше­ви­ка­ми и на борь­бу с ни­ми при­нес­ли столь­ко бес­чис­лен­ных жертв и ра­ди нее пе­ре­жи­ли столь­ко не­че­ло­ве­чес­ких стра­да­ний.

    Одни, кто до ре­во­лю­ции сто­яли у влас­ти, бу­дут с тя­же­лым чув­с­т­вом вспо­ми­нать этот день не по­то­му толь­ко, что пос­ле не­го они так мно­го пе­ре­жи­ли, а по­то­му, что они не мо­гут не соз­на­вать, что они - од­ни из глав­ных ви­нов­ни­ков тор­жес­т­ва боль­ше­ви­ков в Рoc­cии.

    В их рас­по­ря­же­нии бы­ло тог­да все в Рос­сии: пра­ви­тель­с­т­вен­ный ап­па­рат, вой­с­ко, фи­нан­сы, дип­ло­ма­тия, мно­го­ве­ко­вые го­су­дар­с­т­вен­ные тра­ди­ции - и тем не ме­нее они сде­ла­ли все, что­бы мог­ли вос­тор­жес­т­во­вать боль­ше­ви­ки.

    К тор­жес­т­ву боль­ше­ви­ков в 1917 г. они при­ве­ли Рос­сию сво­ей бли­зо­ру­кос­тью, сво­ей по­ли­ти­чес­кой ту­пос­тью, сво­им без­мер­ным уп­рям­с­т­вом, сво­им клас­со­вым эго­из­мом, всей сво­ей не­го­су­дар­с­т­вен­нос­тью.

    В са­мый кри­ти­чес­кий мо­мент рус­ской ис­то­рии, ка­кой тог­да пе­ре­жи­ва­ла Рос­сия, они с ка­ким то лег­ко­мыс­ли­ем ве­ли стра­ну к ги­бе­ли. Их во вре­мя пре­дос­те­ре­га­ли, но эти са­мо­до­воль­ные слеп­цы ни­че­го не хо­те­ли ви­деть и ни о чем не хо­те­ли слы­шать.

    Им не толь­ко тя­же­ло в этот день вспо­ми­нать, как они под­го­тов­ля­ли Рос­сию к ги­бе­ли, но им, на­вер­ное, тя­же­ло вспом­нить, как мно­гие из них в день боль­ше­виц­ко­го пе­ре­во­ро­та и в сле­ду­ющие за ним дни из не­на­вис­ти к Вре­мен­но­му Пра­ви­тель­с­т­ву по­мо­га­ли тор­жес­т­ву боль­ше­ви­ков, в лег­ко­мыс­лен­ной на­деж­де за­тем по­кон­чить с боль­ше­ви­ка­ми в лю­бое вре­мя и тог­да вер­нуть се­бе власть.

    Им дол­ж­но быть тя­же­ло вспо­ми­нать и о том, как по­том в про­дол­же­ние все­го 10-ле­тия они не су­ме­ли ор­га­ни­зо­вать борь­бы за спа­се­ние Рос­сии, ког­да они не хо­те­ли этой борь­бы пос­та­вить вы­ше и сво­его клас­со­во­го эго­из­ма и сво­ей ста­рой по­ли­ти­чес­кой бли­зо­ру­кос­ти. Вмес­то это­го, они толь­ко по­мог­ли боль­ше­ви­кам пе­ре­пор­тить все в это вре­мя.


    С тя­же­лым чув­с­т­вом бу­дут вспо­ми­нать день боль­ше­виц­ко­го юби­лея и пред­с­та­ви­те­ли на­шей де­мок­ра­тии - преж­де все­го сто­рон­ни­ки Вре­мен­но­го Пра­ви­тель­с­т­ва во гла­ве с Ке­рен­с­ким.

    Февральская и мар­тов­с­кая ре­во­лю­ция бы­ла ог­ром­ным со­бы­ти­ям в рус­ской ис­то­рии. Она, ка­за­лось, да­ва­ла Рос­сии дра­го­цен­ней­шие за­во­ева­ния, о ко­то­рых рус­ские лю­ди меч­та­ли де­ся­ти­ле­тия.

    Демократы, при­шед­шие к влас­ти в 1917 г., не мо­гут не приз­на­вать, что они от прош­ло­го по­лу­чи­ли бо­га­тое нас­лед­с­т­во. Но они упус­ти­ли счас­т­ли­вей­шую воз­мож­ность от име­ни де­мок­ра­тии на­пи­сать прек­рас­ней­шие даль­ней­шие стра­ни­цы в рус­ской ис­то­рии. Вмес­то это­го, они толь­ко по­мог­ли боль­ше­ви­кам пе­ре­пор­тить все в Рос­сии, что да­ла фев­раль­с­кая ре­во­лю­ция, и со­вер­шить все их прес­туп­ле­ния.

    Для них не бу­дет уте­ше­ни­ем то, что, нес­мот­ря на их ошиб­ки и на прес­туп­ле­ния боль­ше­ви­ков, из ог­ром­ней­ших за­во­ева­ний фев­раль­с­кой ре­во­лю­ции в рус­ской ис­то­рии, все-та­ки, ос­та­нет­ся мно­гое, что впос­лед­с­т­вии смо­жет раз­вить­ся в нас­то­ящую де­мок­ра­тию.

    Власть ока­за­лась в ру­ках рес­пуб­ли­кан­с­кой де­мок­ра­тии - глав­ным об­ра­зом у к. - д. и со­ци­алис­тов - не­боль­ше­ви­ков.

    Их вос­тор­жен­но встре­ти­ло боль­шин­с­т­во пред­с­та­ви­те­лей но­вой Рос­сии. У них был еще не раз­ру­шен­ный весь го­су­дар­с­т­вен­ный ап­па­рат, бы­ли вой­с­ка, дип­ло­ма­ти­чес­кий кор­пус, суд, фи­нан­сы.

    Но об­ра­зо­вав­ше­еся Вре­мен­ное Пра­ви­тель­с­т­во не об­на­ру­жи­ва­ло по­ни­ма­ния важ­нос­ти го­су­дар­с­т­вен­нос­ти и соз­на­ния не­об­хо­ди­мос­ти за­щи­щать ее все­ми сред­с­т­ва­ми.

    Большевиков, сре­ди ко­то­рых ско­ро по­явил­ся из-за гра­ни­цы Ле­нин, от­к­ры­то при­зы­вав­ших к зах­ва­ту влас­ти свою пар­тию, что они и вы­пол­ни­ли ско­ро - в ок­тяб­ре, они не рас­смат­ри­ва­ли, как го­су­дар­с­т­вен­ных прес­туп­ни­ков, и да­ли им пол­ную сво­бо­ду дей­с­т­вий.

    В борь­бе с анар­хи­ей и боль­ше­виз­мом, Вре­мен­ное Пра­ви­тель­с­т­во не хо­те­ло опе­реть­ся на всех, кто к ка­кой бы пар­тии ни при­над­ле­жал, но для ко­го до­ро­га бы­ла Рос­сия, кто был враг анар­хии, кто сто­ял за сво­бо­ду, за пра­во, за на­род­ную во­лю, за Уч­ре­ди­тель­ное Соб­ра­ние.

    Оно бо­ялось опас­нос­ти толь­ко спра­ва и зак­ры­ва­ло гла­за на то, что де­ла­лось боль­ше­ви­ка­ми и те­ми, кто, не бу­ду­чи сам боль­ше­ви­ком, счи­тал их сво­ими то­ва­ри­ща­ми и ра­бо­тал на них. Боль­ше­ви­ков под­дер­жи­ва­ло не толь­ко Вре­мен­ное Пра­ви­тель­с­т­во, но и во­об­ще де­мок­ра­ти­чес­кие слои об­щес­т­ва, де­мок­ра­ты, - как напр., под­дер­жи­вал Ра­ков­с­ко­го Ко­ро­лен­ко.

    Ленин, Зи­новь­ев, Троц­кий дей­с­т­во­ва­ли на сво­бо­де, и вре­мен­ные арес­ты не­ко­то­рых из них толь­ко по­мо­га­ли им раз­ви­вать свою де­ятель­ность.

    Очень мно­гие из тог­даш­них сто­рон­ни­ков Вре­мен­но­го Пра­ви­тель­с­т­ва лишь толь­ко за нес­коль­ко дней или, мо­жет быть, за нес­коль­ко ча­сов до боль­ше­виц­ко­го пе­ре­во­ро­та ус­та­ми Ке­рен­с­ко­го в Пред­пар­ла­мен­те оп­ре­де­лен­но за­яви­ли, что Ле­нин - го­су­дар­с­т­вен­ный прес­туп­ник. Но и пос­ле боль­ше­виц­ко­го пе­ре­во­ро­та, все эти 10 лет они, все-та­ки, не ста­ви­ли на пер­вом пла­не борь­бу с боль­ше­ви­ка­ми, а, на­обо­рот, ока­зы­ва­ли им ог­ром­ную по­мощь в борь­бе, ко­то­рую ве­ли с ни­ми Кол­чак, Де­ни­кин, Вран­гель.

    Но да­же и те­перь, пос­ле 10 лет тяг­чай­ших ис­пы­та­ний, мно­гие из де­мок­ра­тов, по-ви­ди­мо­му, все еще как сле­ду­ет, до кон­ца, не по­ня­ли сво­их оши­бок, со­вер­шен­ных в 1917 г. в от­но­ше­нии кболь­ше­ви­кам. По край­ней ме­ре, мы еще не слы­ша­ли их приз­на­ния в этом, а без приз­на­ния нет на­деж­ды, что они от­де­ла­лись от сво­их тог­даш­них оши­бок.


    Итак, пред­с­то­ит по­зор­ный юби­лей 25 ок­тяб­ря. Но боль­ше­виц­кие юби­ля­ры, ка­кие бы они ни пус­ка­ли фе­йер­вер­ки во вре­мя сво­его праз­д­нес­т­ва и ка­кие бы гром­кие сло­ва не про­из­но­си­ли, в гла­зах всей не­боль­ше­виц­кой Рос­сии ос­та­нут­ся преж­де все­го прес­туп­ни­ка­ми - пре­да­те­ля­ми, про­во­ка­то­ра­ми, па­ла­ча­ми. Та­ки­ми они вой­дут и в ис­то­рию.

    Мы хо­те­ли бы на­де­ять­ся, что ны­неш­ний боль­ше­виц­кий юби­лей для всех ан­ти­боль­ше­ви­ков вы­явит пол­ное бан­к­рот­с­т­во боль­ше­ви­ков, и про­тив них об­щим фрон­том нач­нут борь­бу все го­су­дар­с­т­вен­ные ан­ти­боль­ше­виц­кие си­лы.

    Гнилость боль­ше­виц­кой влас­ти в нас­то­ящее вре­мя вы­яс­ни­лась, как ни­ког­да рань­ше. В Рос­сии про­па­да­ет страх пе­ред ни­ми и ве­ра в их жиз­нен­ность. Вне Рос­сии на них на­чи­на­ют смот­реть, как на об­щих неп­ри­ми­ри­мых вра­гов. В са­мой Рос­сии про­тив них под­ни­ма­ет го­ло­ву мсти­тель. Он идет на ре­ши­тель­ную борь­бу с ни­ми, как ре­во­лю­ци­онер, зна­ко­мый с луч­ши­ми тра­ди­ци­ями пред­шес­т­ву­ющих ре­во­лю­ци­он­ных пар­тий и преж­де все­го пар­тии На­род­ной Во­ли.

    Пусть же 10-лет­ний юби­лей ок­тяб­рь­с­ко­го пе­ре­во­ро­та бу­дет кон­цом боль­ше­виц­кой влас­ти!


    … На­чи­ная с ны­неш­не­го 1927 го­да, боль­ше­ви­ки на­ме­ре­ны праз­д­но­вать мно­го­чис­лен­ные де­ся­ти­лет­ние юби­леи сво­их под­ви­гов и сво­их удач.

    3- го (16) ап­ре­ля они уже от­п­раз­д­но­ва­ли пер­вый из этих де­ся­ти­лет­них юби­ле­ев -день при­ез­да Ле­ни­на в Рос­сию во вре­мя вой­ны че­рез Гер­ма­нию с раз­ре­ше­ния Виль­гель­ма II и его Ге­не­раль­но­го Шта­ба.

    Скоро - 25 ок­тяб­ря (7 но­яб­ря) - они бу­дут праз­д­но­вать 10-лет­ний юби­лей зах­ва­та ими, с по­мощью нем­цев, влас­ти в Рос­сии, а, за­тем, в 1928 го­ду, - 10-ти лет­ний юби­лей зак­лю­чен­но­го с нем­ца­ми ми­ра в Брест - Ли­тов­с­ке, ими же са­ми­ми наз­ван­но­го «по­хаб­ным».

    Юбилей 3- го ап­ре­ля боль­ше­ви­ки праз­д­но­ва­ли, прав­да, до­воль­но кис­ло. Праз­д­нуя его, они не мог­ли не чув­с­т­во­вать не­об­хо­ди­мос­ти о мно­гом умал­чи­вать и во мно­гом оп­рав­ды­вать глав­но­го «ге­роя» за этот его под­виг.

    В их рас­ска­зах (Ф. Пла­тен «Ле­нин из эмиг­ра­ции в Рос­сию». Март 1917 г. С пре­дис­ло­ви­ем Н. К. Круп­с­кой)., пос­вя­щен­ных при­ез­ду Ле­ни­на, го­во­ри­лось боль­ше все­го о вос­тор­гах пе­тер­бур­г­с­ких боль­ше­ви­ков, встре­чав­ших в Пе­тер­бур­ге Ле­ни­на, но умал­чи­ва­лось и то, что вмес­те с пе­тер­бур­г­с­ки­ми боль­ше­ви­ка­ми от при­ез­да Ле­ни­на в боль­шом вос­тор­ге бы­ли нем­цы с их Ге­не­раль­ным Шта­бом, и то, что тог­да, пов­сю­ду в Рос­сии (ко­неч­но, кро­ме боль­ше­виц­ких кру­гов) для Ле­ни­на и его то­ва­ри­щей не бы­ло дру­го­го наз­ва­ния, как пре­да­те­ли.


    К на­ча­лу 1917 го­да в Швей­ца­рии ско­пи­лось мно­го рус­ских по­ли­ти­чес­ких эмиг­ран­тов - по­ра­жен­цев. Они все вре­мя вой­ны ве­ли кам­па­нию про­тив со­юз­ни­ков, а не­ко­то­рые из них оп­ре­де­лен­но со­чув­с­т­во­ва­ли и по­мо­га­ли нем­цам.

    Когда в Рос­сии про­изош­ла ре­во­лю­ция, в фев­ра­ле - мар­те 1917 го­да, эти эмиг­ран­ты ста­ли стре­мить­ся проб­рать­ся в Рос­сию.

    Но бы­ло со­вер­шен­но оче­вид­но, что со­юз­ные стра­ны не раз­ре­шат тем из них, кто был по­ра­жен­ца­ми, про­ехать че­рез свою тер­ри­то­рию. Та­ким об­ра­зом, они не мог­ли из Швей­ца­рии про­ехать в Рос­сию ни че­рез Ан­г­лию, ни че­рез Фран­цию, и у них, ес­тес­т­вен­но, яви­лась мысль, ехать в Рос­сию че­рез од­ну из во­ю­ющих с со­юз­ни­ка­ми стран - преж­де все­го че­рез Гер­ма­нию - в од­ну из ней­т­раль­ных стран, как Шве­ция, а от­ту­да уже - в Рос­сию.

    Трудно ска­зать, где и кем соб­с­т­вен­но впер­вые был под­нят воп­рос о пе­ре­ез­де рус­ских эмиг­ран­тов в Шве­цию че­рез Гер­ма­нию: в Швей­ца­рии ли сре­ди са­мих эмиг­ран­тов, или в Гер­ма­нии - в не­мец­ком Ген. Шта­бе. Мо­жет быть, и там, и тут пос­ле рус­ской ре­во­лю­ции эта мысль яви­лась од­нов­ре­мен­но. Во вся­ком слу­чае, из­вес­т­но, что в Гер­ма­нии воп­рос о пе­реб­рос­ке рус­ских по­ра­жен­цев в Рос­сию под­ни­мал­ся мно­го раз еще до ре­во­лю­ции.


    Известная со­вет­с­кая «пос­ли­ца» Кол­лон­тай в сво­ем днев­ни­ке, го­да три то­му на­зад из­дан­ном в Рос­сии, да­ет лю­бо­пыт­ный рас­сказ о том, как силь­но нем­цы в са­мом на­ча­ле вой­ны рас­счи­ты­ва­ли на по­мощь рус­ских боль­ше­ви­ков.

    По ее сло­вам, нем­цы прек­рас­но по­ни­ма­ли, что рус­ские ре­во­лю­ци­оне­ры, ос­та­ва­ясь во вре­мя вой­ны в Гер­ма­нии, бы­ли для них бес­по­лез­ны и что, на­обо­рот, они ока­за­ли бы им ог­ром­ные ус­лу­ги, ес­ли бы, уехав в Рос­сию, и во вре­мя вой­ны про­дол­жа­ли там вес­ти борь­бу с рус­ским пра­ви­тель­с­т­вом и раз­ла­га­ли бы рус­скую ар­мию сво­ей па­ци­фис­т­с­кой про­па­ган­дой. Они, по мне­нию нем­цев, бы­ли бы для них очень по­лез­ны сво­ей про­па­ган­дой, да­же и в том слу­чае, ес­ли бы, по­ки­нув­ши Гер­ма­нию, за­дер­жа­лись где-ни­будь в ней­т­раль­ных стра­нах, и от­ту­да ве­ли бы свою про­па­ган­ду.

    Поэтому, нем­цы тот­час же пос­ле объ­яв­ле­ния вой­ны ре­ши­ли по­пы­тать­ся за­дер­жав­ших­ся у них рус­ских ре­во­лю­ци­оне­ров пе­реп­ра­вить в Рос­сию. Пер­вое пред­ло­же­ние, сде­лан­ное рус­ским эмиг­ран­там в до­воль­но ци­ни­чес­кой фор­ме, бы­ло не­ко­то­ры­ми из них встре­че­но с про­тес­та­ми. Но за­тем, ког­да че­рез нес­коль­ко дней то же са­мое пред­ло­же­ние нем­цы пов­то­ри­ли в но­вой - бо­лее за­мас­ки­ро­ван­ной - фор­ме, пред­ло­же­ние бы­ло ими при­ня­то с ра­дос­тью.

    Среди по­лу­чив­ших при этих ус­ло­ви­ях раз­ре­ше­ние вы­ехать из Гер­ма­нии, еще в ав­гус­те 1914 го­да, бы­ли: Стек­лов - На­хам­кес, Кол­лон­тай, Ла­рин, мно­гие дру­гие, кто впос­лед­с­т­вии, во вре­мя вой­ны, дей­с­т­ви­тель­но, ока­зал нем­цам ог­ром­ные ус­лу­ги сво­ей про­па­ган­дой за гра­ни­цей и в Рос­сии.


    После фев­раль­с­кой ре­во­лю­ции 1917 г., преж­де, чем рус­ские эмиг­ран­ты в Швей­ца­рии раз­ре­ши­ли для се­бя воп­рос, как им проб­рать­ся в Рос­сию, не­мец­кий Ген. Штаб в Бер­ли­не, поль­зу­ясь ука­за­ни­ями сво­его аген­та Пар­ву­са (Гель­фан­да), быв­ше­го рус­ско­го эмиг­ран­та, с. - д., ра­бо­тав­ше­го с боль­ше­ви­ка­ми, сам стал стро­ить пла­ны, как бы пос­ко­рее от­п­ра­вить в Рос­сию воз­мож­но боль­ше рус­ских по­ра­жен­цев и сто­рон­ни­ков не­мед­лен­но­го ми­ра.

    Первыми, ко­го он ре­шил пе­реп­ра­вить в Рос­сию, бы­ли, ко­неч­но, Ле­нин и его то­ва­ри­щи.

    Циммервальдец Плат­тен, пе­ре­во­зив­ший че­рез Гер­ма­нию Ле­ни­на, очень глу­хо, не на­зы­вая имен и о мно­гом умал­чи­вая, в сво­ей бро­шю­ре рас­ска­зы­ва­ет со слов Ле­ни­на, что сей­час же пос­ле ре­во­лю­ции в Рос­сии из Бер­ли­на в Швей­ца­рию, по ука­за­нию Пар­ву­са, был прис­лан ка­кой то по­доз­ри­тель­ный субъ­ект.

    В Цю­ри­хе он об­ра­тил­ся че­рез пос­ред­ни­ков к Ле­ни­ну и от име­ни не­мец­ко­го пра­ви­тель­с­т­ва пред­ло­жил ему до­бить­ся раз­ре­ше­ния не­мед­лен­но ус­т­ро­ить не­ко­то­рым вид­ным рус­ским эмиг­ран­там пе­ре­езд из Швей­ца­рии в Шве­цию че­рез Гер­ма­нию, от­ку­да бы они уже мог­ли сво­бод­но ехать в Рос­сию.

    Ленин очень за­ин­те­ре­со­вал­ся этим пред­ло­же­ни­ем нем­цев, но обор­вал пе­ре­го­во­ры, ког­да они на­чи­на­ли при­ни­мать офи­ци­аль­ный ха­рак­тер, и, ми­нуя бер­лин­с­ко­го пос­лан­ца, на­чал вес­ти пе­ре­го­во­ры с не­мец­ким пра­ви­тель­с­т­вом че­рез швей­цар­с­ких со­ци­алис­тов, сам все вре­мя ос­та­ва­ясь в те­ни.

    В то же са­мое вре­мя из­вес­т­ный К. Ра­дек, как рас­ска­зы­ва­ет он сам, об­ра­тил­ся по соб­с­т­вен­ной ини­ци­ати­ве, че­рез кор­рес­пон­ден­та «Фран­к­фур­тер Цай­тунг», к не­мец­ко­му пос­лу в Бер­ли­не с пря­мым и от­к­ро­вен­ным воп­ро­сом: про­пус­тят ли нем­цы рус­ских эмиг­ран­тов из Швей­ца­рии про­ехать че­рез Гер­ма­нию, - и тот­час же по­лу­чил за­ве­ре­ние, что нем­цы это сде­ла­ют очень охот­но.

    Но в то же са­мое вре­мя, ког­да у Ле­ни­на и Ра­де­ка про­ис­хо­ди­ли эти та­ин­с­т­вен­ные пе­ре­го­во­ры с нем­ца­ми, все во­об­ще рус­ские эмиг­ран­ты в Швей­ца­рии, ко­то­рым, как по­ра­жен­цам, нель­зя бы­ло рас­счи­ты­вать про­ехать в Рос­сию че­рез со­юз­ные стра­ны, стро­или раз­но­об­раз­ные, иног­да фан­тас­ти­чес­кие пла­ны по­ез­д­ки но­вы­ми пу­тя­ми, нап­ри­мер, пе­ре­ле­теть на аэроп­ла­нах.

    С. - д. мень­ше­ви­ки пер­вые, - пер­вые, по край­ней ме­ре, от­к­ры­то - по ини­ци­ати­ве Мар­то­ва пред­ло­жи­ли, быть мо­жет один из са­мых ре­аль­ных, но за­то и са­мых ужас­ных пла­нов пе­ре­ез­да эмиг­ран­тов, рус­ских под­дан­ных, из Швей­ца­рии в Рос­сию… че­рез Гер­ма­нию, ког­да она ве­ла вой­ну с Рос­си­ей!

    В Бер­не об­ра­зо­вал­ся Ко­ми­тет из пред­с­та­ви­те­лей раз­лич­ных эмиг­ран­т­с­ких пар­тий в он пос­та­но­вил че­рез де­пу­та­тов Гос. Ду­мы Чхе­ид­зе и Ке­рен­с­ко­го об­ра­тить­ся к Вре­мен­но­му Пра­ви­тель­с­т­ву в тре­бо­ва­ни­ем ус­т­ро­ить об­мен их на гер­ман­с­ких и ав­с­т­рий­с­ких во­ен­ноп­лен­ных. Этот их план для Рос­сии был по­ис­ти­не ужа­сен, и вот по­че­му.

    При об­ме­не во­ен­ноп­лен­ных Ко­ми­тет пре­дос­тав­лял Вре­мен­но­му Пра­ви­тель­с­т­ву тре­бо­вать от нем­цев про­пус­ка в Рос­сию эмиг­ран­тов- по­ра­жен­цев, преж­де все­го нуж­ных… тем же нем­цам для уси­ле­ния в са­мой Рос­сии про­па­ган­ды се­па­рат­но­го ми­ра и для ор­га­ни­за­ции в ней граж­дан­с­кой вой­ны.

    Меньшевики, та­ким об­ра­зом, пред­ла­га­ли сде­лать то, о чем толь­ко мог­ли меч­тать для се­бя нем­цы и что в то же са­мое вре­мя бы­ло бы (как на са­мом де­ле по­том и бы­ло) пря­мым уда­ром по Рос­сии и по ее ар­мии в са­мый кри­ти­чес­ки мо­мен­та вой­ны, ка­кую она ве­ла.

    Но план мень­ше­ви­ков сам по се­бе, од­на­ко, ни­че­го еще не пред­ре­шал, по­то­му что для сво­его осу­щес­т­в­ле­ния тре­бо­вал пред­ва­ри­тель­ных пе­ре­го­во­ров Вре­мен­но­го Пра­ви­тель­с­т­ва с нем­ца­ми, ког­да бы им мог­ли быть при­ня­ты во вни­ма­ние ин­те­ре­сы Рос­сии.


    Ленин рвал и ме­тал про­тив мень­ше­ви­ков за то, что они не хо­те­ли са­ми до­би­вать­ся от нем­цев про­пус­ка, а пред­ла­га­ли это сде­лать Вре­мен­но­му Пра­ви­тель­с­т­ву, ко­то­рое, как он по­ла­гал, ни­ког­да бы на это не пош­ло и толь­ко про­ве­ло бы вре­мя. За это Ле­нин ру­гал мень­ше­ви­ков тог­да «мер­зав­ца­ми пер­во­го раз­ря­да».

    План са­мо­го Ле­ни­на сво­дил­ся к то­му, что­бы эмиг­ран­ты не­мед­лен­но са­ми на­ча­ли пе­ре­го­во­ры с нем­ца­ми и са­ми еще в Швей­ца­рии, без учас­тия Вре­мен­но­го Пра­ви­тель­с­т­ва, ста­ли бы до­би­вать­ся от них раз­ре­ше­ния про­ехать че­рез Гер­ма­нию в ней­т­раль­ную стра­ну, что­бы, от­ту­да, пря­мо ехать в Рос­сию.

    Немцам Ле­нин толь­ко в бу­ду­щем обе­щал сде­лать все от не­го за­ви­ся­щее для удов­лет­во­ре­ния об­ме­на во­ен­ноп­лен­ны­ми!

    Немцы охот­но шли на пе­ре­го­во­ры с Ле­ни­ным. Им, ко­неч­но, так нуж­но бы­ло пос­ко­рее пе­реб­ро­сить рус­ских по­ра­жен­цев в Рос­сию, что они для бу­ду­ще­го об­ме­на сво­их во­ен­ноп­лен­ных боль­ших га­ран­тий, чем сло­вес­ные за­ве­ре­ния Ле­ни­на, и не тре­бо­ва­ли. Они, оче­вид­но, го­то­вы бы­ли да­же и вов­се не нас­та­ивать на об­ме­не сво­их во­ен­ноп­лен­ных, лишь бы толь­ко пос­ко­рее пе­реб­ро­сить в Рос­сию Ле­ни­на и его то­ва­ри­щей для раз­ло­же­ния рус­ской ар­мии и для под­го­тов­ки вРос­сии го­су­дар­с­т­вен­но­го пе­ре­во­ро­та во вре­мя вой­ны, что­бы та­ким об­ра­зом зас­та­вить ее от­ка­зать­ся от даль­ней­ше­го учас­тия в вой­не.

    Ленин хо­тел пос­та­вить Вре­мен­ное Пра­ви­тель­с­т­во пе­ред свер­шив­шим­ся фак­том - их при­ез­дом на рус­скую гра­ни­цу, ког­да, пред­с­то­яло бы ре­шить: про­пус­тить их бес­п­ре­пят­с­т­вен­но ехать даль­ше в Рос­сию или под­дать­ся на про­во­ка­цию - при­нять вы­зов по об­ви­не­нию в зап­ре­ще­нии не­ко­то­рым эмиг­ран­там, его по­ли­ти­чес­ким про­тив­ни­кам, въез­да в Рос­сию пос­ле ре­во­лю­ции.

    Немцы хо­ро­шо зна­ли Ле­ни­на, - зна­ли и то, что в про­дол­же­ние двух лет пе­ред вой­ной он де­лал про­тив Рос­сии в Ав­с­т­рии и по­том, во вре­мя вой­ны в Швей­ца­рии (Об этом см. на­ши статьи в «За Сво­бо­ду» (май и июнь 1927 г.: «Ле­нин под пок­ро­ви­тель­с­т­вом Де­пар­та­мен­та По­ли­ции и нем­цев».), что­бы они мог­ли ко­ле­бать­ся, - и они тот­час же сог­ла­си­лись на его прось­бу.

    «Немцы, ко­то­рые на­де­ялись, - го­во­рит Ра­дек в сво­их вос­по­ми­на­ни­ях - что мы, боль­ше­ви­ки, в Рос­сии сыг­ра­ем роль про­тив­ни­ков вой­ны, сог­ла­си­лись на на­ши ус­ло­вия».

    Ленин, с сво­ей сто­ро­ны, прек­рас­но, ко­неч­но, знал, что та­кое Виль­гельм II и его Ген., Штаб, но он зная и то, что их по­ли­ти­ка в дан­ное вре­мя ему на ру­ку для его борь­бы за со­ци­аль­ную ре­во­лю­цию в Рос­сии.

    Просьба, об­ра­щен­ная к нем­цам о про­пус­ке че­рез Гер­ма­нию в Рос­сию, са­ма по се­бе вов­се не ка­за­лась Ле­ни­ну, как и всем во­об­ще боль­ше­ви­кам, по­ли­ти­чес­ки не­до­пус­ти­мой. Для не­го в борь­бе ни­ког­да ни­че­го не бы­ло не­до­пус­ти­мо­го.


    Русский - Эмигрантский Ко­ми­тет, об­ра­зо­вав­ший­ся в Бер­не, ре­шил об­ра­тить­ся к нем­цам сна­ча­ла че­рез швей­цар­с­ко­го с. - д. уме­рен­но­го цим­мер­валь­д­ца, Грим­ма.

    Как цим­мер­валь­дец, Гримм сто­ял, ко­неч­но, за мир во что бы то не ста­ло и был ярым про­тив­ни­ком всех со­юз­ни­ков. Его по­зи­ция в этом воп­ро­се бы­ла на ру­ку нем­цам, по­то­му что в это вре­мя они осо­бен­но нуж­да­лись в прек­ра­ще­нии вой­ны: в этом ви­де­ли свое спа­се­ние.
    Гримм, по­это­му, охот­но стал ра­бо­тать на нем­цев.

    Когда, по по­ру­че­нию рус­ских эмиг­ран­тов, он 19-го ап­ре­ля 1917 го­да по­ехал в Пет­рог­рад хло­по­тать об об­ме­не не­мец­ких во­ен­ноп­лен­ных на рус­ских эмиг­ран­тов в Швей­ца­рии, то он ехал, не­сом­нен­но, с по­ру­че­ни­ем нем­цев дать тол­чок мир­ным пе­ре­го­во­рам. По сло­вам Плат­те­на, Гримм еще в Швей­ца­рии «впу­тал­ся в раз­го­во­ры с нем­ца­ми об ус­ло­ви­ях ми­ра» и пос­ле, пе­реб­рав­шись в Пет­рог­рад, «он со­об­щал «сво­ему» пра­ви­тель­с­т­ву о ви­дах на мир, что в свою оче­редь, ве­ро­ят­но, пе­ре­да­ва­лось нем­цам».

    Позиция Грим­ма осо­бен­но яр­ко об­на­ру­жи­лась, ког­да в Пет­рог­ра­де бы­ла опуб­ли­ко­ва­ла его тай­ная пе­ре­пис­ка с швей­цар­с­ким ми­нис­т­ром Гоф­ма­ном. Пе­ре­пис­ка бы­ла та­ко­ва, что пос­ле ее опуб­ли­ко­ва­ния Гримм, с сог­ла­сия та­ких рус­ских мень­ше­ви­ков, как Це­ре­те­ли, рань­ше ру­чав­ших­ся за не­го, был, по рас­по­ря­же­нию Вре­мен­но­го Пра­ви­тель­с­т­ва, не­мед­лен­но выс­лан из Пет­рог­ра­да.

    19 мар­та (1917 г.) Гримм че­рез швей­цар­с­ко­го ми­нис­т­ра Гоф­ма­на об­ра­тил­ся к его пра­ви­тель­с­т­ву за ука­за­ни­ями от­но­си­тель­но пе­ре­го­во­ров с нем­ца­ми о пе­ре­ез­де рус­ских эмиг­ран­тов во вре­мя вой­ны че­рез Гер­ма­нию, но оно да­ло ему по­нять, что не на­хо­дит для се­бя, как ней­т­раль­но­го пра­ви­тель­с­т­ва воз­мож­ным при­нять ка­кое-ни­будь учас­тие в пе­ре­го­во­рах с нем­ца­ми.

    После та­ко­го от­ве­та швей­цар­с­ко­го пра­ви­тель­с­т­ва, Грим­му при­хо­ди­лось от­к­ры­то об­ра­тить­ся с его прось­бой к нем­цам. Но на это ни он, ни рус­ский Цен­т­раль­ный Ко­ми­тет в Бер­не в его це­лом ни ре­ши­лись, - и тог­да, по ини­ци­ати­ве мень­ше­ви­ков, 5-го ап­ре­ля бы­ла пос­ла­на в Пет­рог­рад те­лег­рам­ма Чхе­ид­зе, пред­се­да­те­лю Со­ве­та Ра­бо­чих и Сол­дат­с­ких Де­пу­та­тов, ми­нис­т­ру Юс­ти­ции Ке­рен­с­ко­му и Ко­ми­те­ту Ве­ры Фиг­нер, в ко­то­рой они пред­ла­га­ли «устро­ить сог­ла­ше­ние меж­ду Рос­си­ей и Гер­ма­ни­ей по об­раз­цу прак­ти­ко­вав­ших­ся уже во вре­мя вой­ны об­ме­на ин­тер­ни­ро­ван­ны­ми граж­да­на­ми. Сог­лас­но это­му, рус­ским эмиг­ран­там, при ус­ло­вии ос­во­бож­де­ния из­вес­т­но­го ко­ли­чес­т­ва ин­тер­ни­ро­ван­ных в Рос­сии нем­цев, дол­ж­на быть пре­дос­тав­ле­на воз­мож­ность пе­ре­ез­да в Скан­ди­на­вию че­рез Гер­ма­нию.

    Телеграмма бы­ла под­пи­са­на от име­ни Цен­т­раль­но­го Ко­ми­те­та эмиг­ран­тов Ба­гоц­ким, Ба­ла­ба­но­вой, Иоф­фе, Ф. Конь, Сем­ков­с­ким, Ус­ти­но­вым, Ле­ни­ным. Од­нов­ре­мен­но это пред­ло­же­ние бы­ло пос­ла­но в Пет­рог­рад и пред­с­та­ви­те­лям раз­лич­ных по­ли­ти­чес­ких пар­тий за под­писью Ак­сель­ро­да, Аб­ра­мо­ви­ча, Лу­на­чар­с­ко­го, Мар­то­ва, Мар­ты­но­ва, На­тан­со­на, Ря­за­но­ва и др.

    Большинство чле­нов Ко­ми­те­та счи­та­ло по­ли­ти­чес­кой ошиб­кой те­перь же об­ра­щать­ся к нем­цам, пос­коль­ко еще не бы­ла до­ка­за­на не­воз­мож­ность по­лу­че­ния от Вре­мен­но­го Пра­ви­тель­с­т­ва сог­ла­сия на пред­ло­жен­ный ими план.

    Хотя те­лег­рам­ма бы­ла пос­ла­на соб­с­т­вен­но не Вре­мен­но­му Пра­ви­тель­с­т­ву, но от не­го, за под­писью Ми­лю­ко­ва, был по­лу­чен сле­ду­ющий от­вет:
    «В от­вет на ва­шу те­лег­рам­му, ад­ре­со­ван­ную Чхе­ид­зе, Ке­рен­с­ко­му и Ве­ре Фиг­нер, ка­са­тель­но воз­в­ра­ще­ния эмиг­ран­тов че­рез Гер­ма­нию, счи­та­ем про­езд че­рез Гер­ма­нию в об­мен на не­мец­ких ин­тер­ни­ро­ван­ных граж­дан не­воз­мож­ным. Мы те­лег­раф­но об­ра­ти­лись в Лон­дон и Па­риж с прось­бой про­пус­тить всех эмиг­ран­тов без раз­ли­чия по­ли­ти­чес­ких взгля­дов и ока­зать вся­чес­кое со­дей­с­т­вие, да­бы дать им воз­мож­ность пос­ко­рее вер­нуть­ся. Ми­лю­ков».

    Ответ за­поз­дал. В это вре­мя од­ни из рус­ских эмиг­ран­тов уже про­еха­ли че­рез Гер­ма­нию, дру­гие - уже до­го­во­ри­лись о сво­ем про­ез­де.


    3- го ап­ре­ля Плат­тен с прось­бой Ле­ни­на об­ра­тил­ся не­пос­ред­с­т­вен­но к не­мец­ко­му пос­лу в Бер­не фон Ром­бер­гу.

    Ромберг дал Плат­те­ну ауди­ен­цию и на ней мно­го го­во­рил о ви­нов­нос­ти со­юз­ни­ков в вой­не, о не­об­хо­ди­мос­ти на­чать пос­ко­рее мир­ные пе­ре­го­во­ры и т. д. Из это­го бы­ло яс­но, че­го он же­лал от ехав­ших в Рос­сию рус­ских эмиг­ран­тов.

    Просьбу Ле­ни­на Ром­берг тот­час же пос­лал в Бер­лин и уже 6-го ап­ре­ля ему со­об­щи­ли от­ту­да о сог­ла­сии. Там сра­зу по­ня­ли, на сколь­ко для них важ­на по­ез­д­ка Ле­ни­на в Рос­сию.

    Платтен от име­ни ле­нин­с­ких то­ва­ри­щей в Бер­не тот­час же под­пи­сал с нем­ца­ми до­го­вор.
    7- ой пун­к­та это­го до­го­во­ра гла­сил:
    «Разрешение на про­езд да­ет­ся на ос­но­ве об­ме­на уез­жа­ющих на не­мец­ких и ав­с­т­рий­с­ких плен­ных и ин­тер­ни­ро­ван­ных в Рос­сии. Пос­ред­ник и еду­щие обя­зу­ют­ся аги­ти­ро­вать в Рос­сии, осо­бен­но сре­ди ра­бо­чих, с целью про­ве­де­ния это­го об­ме­на в жизнь».

    После от­ве­та нем­цев Ле­нин ни за чем боль­ше не за­хо­тел об­ра­щать­ся к швей­цар­с­ко­му пра­ви­тель­с­т­ву и не стал ожи­дать, как к пред­ло­же­нию нем­цев от­не­сут­ся дру­гие эмиг­ран­ты: мень­ше­ви­ки, с. - р., анар­хис­ты, то­же же­лав­шие ехать в Рос­сию, и ка­ков бу­дет от­вет на те­лег­рам­му, пос­лан­ную в Пет­рог­рад 5-го ап­ре­ля.

    Он наз­на­чил срок отъ­ез­да - на 9 ап­ре­ля - и от­к­рыл за­пись же­ла­ющих ехать вмес­те с ним.
    9 ап­ре­ля Ле­нин и еще 30 слиш­ком лиц, по боль­шей час­ти боль­ше­ви­ки, в чис­ле ко­то­рых бы­ли: его же­на Круп­с­кая, Зи­новь­ев с же­ной (Ли­ли­на), К. Ра­дек (австрий­с­кий под­дан­ный), С. Я. Со­ко­лов­с­кий, Ар­манд, Оль­га Ра­вич, Лан­де, Ха­ри­то­нов и дру­гие, кто впос­лед­с­т­вии иг­рал вид­ную и та­кую пе­чаль­ную роль в боль­ше­виц­ком дви­же­нии, еха­ли в Шаф­га­узен - к не­мец­кой гра­ни­це.

    На цю­рих­с­ком вок­за­ле при отъ­ез­де ле­нин­цев их про­во­жа­ли нем­но­гие друзья и швей­цар­с­кие с. - д., а соб­рав­ши­еся рус­ские мень­ше­ви­ки, с. - р., обо­рон­цы, со­ци­ал - пат­ри­оты, не­за­ви­си­мые, про­во­жа­ли их кри­ка­ми:
    - « Гер­ман­с­кие аген­ты!» «Измен­ни­ки!»

    На не­мец­кой гра­ни­це швей­цар­цы не име­ли ос­но­ва­ния удер­жи­вать этих рус­ских пу­те­шес­т­вен­ни­ков, а нем­цы их охот­но при­ня­ли.

    Несколько дней ва­гон с эти­ми пу­те­шес­т­вен­ни­ка­ми, из за уси­лен­но­го пе­ред­ви­же­ния во­ен­ных не­мец­ких по­ез­дов, блуж­дал по Гер­ма­нии, ос­та­нав­ли­ва­ясь то во Фран­к­фур­те, то в Бер­ли­не. В кон­це кон­цов, нем­цы бла­го­по­луч­но вы­са­ди­ли их в не­мец­ком пор­ту в Зас­ни­це на па­ро­ход, шед­ший из Гер­ма­нии пря­мо в Шве­цию.

    Немцы раз­ре­ши­ли про­ехать че­рез свою тер­ри­то­рию под­дан­ным враж­деб­ной стра­ны, ко­неч­но, по­то­му, что не сом­не­ва­лись, че­го они мо­гут от них ждать.

    Но они зна­ли прек­рас­но, что, кро­ме нез­на­чи­тель­но­го боль­ше­виц­ко­го те­че­ния, в Рос­сии все с не­го­до­ва­ни­ем встре­ти­ли из­вес­тие о пред­по­ла­гав­шей­ся по­ез­д­ке Ле­ни­на че­рез Гер­ма­нию. Те­лег­раф тог­да же пе­ре­дал сло­ва Ми­лю­ко­ва, быв­ше­го в то вре­мя ми­нис­т­ром инос­т­ран­ных дел, что при­ез­жа­ющие боль­ше­ви­ки с Ле­ни­ным бу­дут пре­да­ны су­ду, как из­мен­ни­ки.


    Таким об­ра­зом, боль­ше­ви­ки, с Ле­ни­ным во гла­ве, уеха­ли че­рез Гер­ма­нию в Рос­сию од­ни, а мень­ше­ви­ки, с. - р. и дру­гие эмиг­ран­ты, как ни рва­лись тог­да ехать в Рос­сию, од­на­ко, не ре­ши­лись вос­поль­зо­вать­ся раз­ре­ше­ни­ем нем­цев.

    Они, ко­неч­но, по­ни­ма­ли, что нем­цы ве­зут в Рос­сию Ле­ни­на един­с­т­вен­но для то­го, что­бы он по­мог им раз­ло­жить рус­скую ар­мию и раз­жечь в Рос­сии граж­дан­с­кую вой­ну, и что то, на чем до­го­во­рил­ся Ле­нин с нем­ца­ми, во все вре­ме­на и у всех на­ро­дов на­зы­ва­лось од­ним сло­вом:
    - Предательство!
    И они от­ка­за­лись ехать вмес­те с Ле­ни­ным.

    Но… прош­ло не­ко­то­рое вре­мя. Ус­пех Ле­ни­на и его три­ум­фаль­ный при­езд в Пет­рог­рад соб­лаз­нил не­ко­то­рых из ос­тав­ших­ся в Швей­ца­рии эмиг­ран­тов. При­ду­ма­ны бы­ли но­вые объ­яс­не­ния и оп­рав­да­ния; и по ле­нин­с­кой до­ро­ге, че­рез ту же Гер­ма­нию, ско­ро по­еха­ли дру­гие рус­ские по­ра­жен­цы и про­вод­ни­ки се­па­рат­но­го ми­ра.

    В этих но­вых зап­лом­би­ро­ван­ных ва­го­нах бы­ли и быв­шие, и бу­ду­щие боль­ше­ви­ки, как Лу­на­чар­с­кий, Ря­за­нов, ко­ле­бав­ши­еся ехать с Ле­ни­ным, бы­ли и мень­ше­ви­ки, как Мар­тов, Уриц­кий, бы­ли и с. - р. как На­тан­сон, бы­ли и анар­хис­ты. Каж­дый по сво­ему объ­яс­нял свою по­ез­д­ку че­рез Гер­ма­нию в Рос­сию.

    Всего тог­да про­еха­ло этим пу­тем че­рез Гер­ма­нию до 500 че­ло­век.
    Были ли в этих но­евых ков­че­гах «чис­тые», не ви­дав­шие, что тво­рят, -труд­но ска­зать, за­то «не­чис­тых», ра­зу­ме­ет­ся, бы­ло мно­го, - вплоть до про­фес­си­ональ­ных во­ен­ных шпи­онов и до тех, ко­му нем­цы вы­да­ва­ли на про­езд день­ги.

    Но и сре­ди них, кто ехал в Рос­сию без ле­нин­с­ких це­лей, не мог­ли не по­ни­мать, кто и для че­го с ни­ми едут в од­них ва­го­нах, и ко­го прик­ры­ва­ют они, са­ми неп­ри­час­т­ные не­мец­ким пла­нам.

    Но, не­сом­нен­но, при­ехав­шие из Гер­ма­нии во вто­ром и сле­ду­ющих тран­с­пор­тах при­вез­ли с со­бою преж­де все­го оп­рав­да­ние Ле­ни­на, ко­го в его вре­мя об­щес­т­вен­ное мне­ние в Рос­сии от­к­ры­то об­ви­ня­ло, как пре­да­те­ля, за его пе­ре­езд че­рез Гер­ма­нию в Рос­сию во вре­мя вой­ны с сог­ла­сия не­мец­ко­го Ге­не­раль­но­го Шта­ба, и под­ня­тая аги­та­ция про­тив Ле­ни­на и при­ехав­ших с ним боль­ше­ви­ков ско­ро ос­ла­бе­ла имен­но по­то­му, что об­ви­нять его при­хо­ди­лось вмес­те с те­ми, кто са­ми пря­мо не бы­ли ви­нов­ны в пе­ре­го­во­рах с нем­ца­ми, но кто оди­на­ко­во с ним вос­поль­зо­ва­лись раз­ре­ше­ни­ем нем­цев про­ехать в дан­ных ус­ло­ви­ях че­рез Гер­ма­нию.

    С ка­ки­ми це­ля­ми вслед за Ле­ни­ным че­рез Гер­ма­нию еха­ли в Рос­сию те, ко­го нем­цы с та­кой охо­той про­пус­ти­ли во вто­рой пар­тии че­рез свою тер­ри­то­рию вид­но из офи­ци­аль­но­го за­яв­ле­ния пред­се­да­те­ля швей­цар­с­ко­го эмиг­ран­т­с­ко­го ко­ми­те­та мень­ше­ви­ка Сем­ков­с­ко­го, сде­лан­но­го им пе­ред вы­ез­дом из Швей­ца­рии:
    «Я, Сем­ков­с­кий, за­яв­ляю:
    «Мы, эмиг­ран­ты, пос­тав­ле­ны пе­ред аль­тер­на­ти­вой; ли­бо ми­рить­ся с фак­том, что ам­нис­тия для швей­цар­с­кой эмиг­ра­ции фик­ция, или же воп­ре­ки за­го­во­ру ли­бе­раль­ной кон­т­р­ре­во­лю­ции в Рос­сии, от­с­та­ивать на­ше свя­щен­ней­шее пра­во - в ре­ша­ющий мо­мент ре­во­лю­ции быть в ре­во­лю­ци­он­ных ря­дах и дей­с­т­во­вать в Рос­сии в ду­хе Цим­мер­вадь­да. «Наш долг - при­нять учас­тие в борь­бе за ре­во­лю­цию в ка­чес­т­ве со­ци­алис­тов и ин­тер­на­ци­она­лис­тов».

    Таким об­ра­зом, они бы­ли не­до­воль­ны со­юз­ни­ка­ми, ко­то­рые не хо­те­ли про­пус­тить их че­рез свою тер­ри­то­рию для раз­ло­же­ния рус­ской ар­мии и для про­па­ган­ды в Рос­сии ми­ра, нуж­но­го нем­цам во что бы то ни ста­ло, - и бы­ли очень до­воль­ны Вре­мен­ным Пра­ви­тель­с­т­вом, спо­кой­но встре­тив­шим их пос­ле про­ез­да че­рез Гер­ма­нию.


    Почти не ос­та­нав­ли­ва­ясь в Сток­голь­ме, Ле­нин не­мед­лен­но по­ехал на фин­лян­д­с­кую гра­ни­цу - в Тор­нео.

    Ленин знал, что во Вре­мен­ном Пра­ви­тель­с­т­ве не­ко­то­рые из чле­нов выс­ка­зы­ва­лись за не­мед­лен­ный его арест, но он знал и то, что дру­гие бы­ли про­тив это­го и что во вся­ком слу­чае в Со­ве­те Ра­бо­чих и Сол­дат­с­ких Де­пу­та­тов боль­шин­с­т­во, поч­ти все, пот­ре­бу­ет для не­го сво­бод­но­го про­пус­ка в Рос­сию. Он был уве­рен, что Ке­рен­с­кий и Це­ре­те­ли не толь­ко бес­п­ре­пят­с­т­вен­но пус­тят его в Рос­сию, но и да­дут ему по­том пол­ную воз­мож­ность до­вес­ти его де­ло до кон­ца.

    Ожидания Ле­ни­на, оп­рав­да­лись. Во Вре­мен­ном Пра­ви­тель­с­т­ве не наш­лось лю­дей, ко­то­рые нас­то­яли бы на его арес­те, что­бы пот­ре­бо­вать от не­го от­ве­та на су­де за пе­ре­го­во­ры с вра­гом во вре­мя вой­ны.

    Из Тор­нео Ле­нин бла­го­по­луч­но до­ехал до Бе­ло­ос­т­ро­ва. Там его тор­жес­т­вен­но встре­ти­ли Ка­ме­нев и дру­гие его, то­ва­ри­щи - боль­ше­ви­ки.
    В Пет­рог­ра­де, на Фин­лян­д­с­ком вок­за­ле, боль­ше­виц­кая тол­па встре­ти­ла Ле­ни­на вос­тор­жен­ны­ми кри­ка­ми. Гре­мел Ин­тер­на­ци­онал. Наш­лись сол­да­ты к мат­ро­сы, ко­то­рые ус­т­ро­или Ле­ни­ну по­чет­ный ка­ра­ул. Чхе­ид­зе и дру­гие пред­с­та­ви­те­ли ле­вой де­мок­ра­тии при­вет­с­т­во­ва­ли Ле­ни­на ре­ча­ми, как то­ва­ри­ща.

    Еще на фин­лян­д­с­ком вок­за­ле че­рез го­ло­вы встре­чав­ших его де­мок­ра­тов, Ле­нин, об­ра­тил­ся к тол­пе с при­зы­вом к граж­дан­с­кой вой­не, к со­ци­аль­ной ре­во­лю­ции и к са­мой ре­ши­тель­ной борь­бе с Вре­мен­ным Пра­ви­тель­с­т­вом. Он тог­да же, в эти пер­вые ми­ну­ты сво­его при­ез­да в Рос­сию, на­ме­тил все, к че­му по­том стре­мил­ся в пос­ле­ду­ющие 6-7 ме­ся­цев, по­ка 25-го ок­тяб­ря ему не уда­лось со­вер­шить го­су­дар­с­т­вен­ный пе­ре­во­рот.


    В нас­то­ящее вре­мя всем по­нят­но, для че­го в на­ча­ле 1917 г., нем­цам на­до бы­ли во что бы то ни ста­ло пе­реб­ро­сить в Рос­сию рус­ских по­ра­жен­цев с Ле­ни­ным во гла­ве. Впро­чем, это­го и тог­да толь­ко сле­пые мог­ли не ви­деть.

    В то вре­мя, по сло­вам та­ко­го ком­пе­тен­т­но­го в этом воп­ро­се че­ло­ве­ка, как Плат­тен, для Гин­ден­бур­га и для Лю­ден­дор­фа вся­кое сред­с­т­во пред­с­тав­ля­лось хо­ро­шим, лишь бы оно да­ло воз­мож­ность пе­реб­ро­сить не­мец­кую ар­мию с вос­точ­но­го фрон­та на за­пад­ный.

    Переброска 70 ди­ви­зий с вос­точ­но­го фрон­та на за­пад­ный, го­во­рит Плат­тен, по рас­че­там Гин­ден­бур­га и Лю­ден­дор­фа, в то вре­мя еще мог­ла дать нем­цам воз­мож­ность по­вес­ти «ге­не­раль­ный штурм на Па­риж» преж­де чем Аме­ри­ке удас­т­ся сде­лать не­воз­мож­ным про­рыв за­пад­но­го фрон­та и, та­ким об­ра­зом, на­нес­ти со­юз­ни­кам пос­лед­ний, ре­ша­ющий удар или, по край­ней ме­ре, до­бить­ся се­па­рат­но­го ми­ра.
    Выполнить этот план нем­цы мог­ли на­де­ять­ся толь­ко в том слу­чае, ес­ли бы­ла бы па­ра­ли­зо­ва­ла рус­ская ар­мия. Им, по­это­му, нуж­но бы­ло во что бы то ни ста­ло раз­ло­жить ее. Это­го они и на­де­ялись до­бить­ся, пе­реб­ро­сив в Рос­сию Ле­ни­на и его то­ва­ри­щей.

    Отправив из Швей­ца­рии в Рос­сию рус­ских по­ра­жен­цев, нем­цы ста­ли на­де­ять­ся еще спас­ти се­бя, как ни тя­же­ло бы­ло их по­ло­же­ние.
    Они еще на год про­дол­жи­ли свою борь­бу с со­юз­ни­ка­ми и по­гу­би­ли еще но­вые мил­ли­оны сво­их и чу­жих сол­дат.

    Но, в кон­це кон­цов, им не по­мог и Ле­нин с его боль­ше­виц­кой про­па­ган­дой, с его зах­ва­том влас­ти в Рос­сии и да­же с его Брест- ли­тов­с­ким ми­ром.

    Немцы к осе­ни 1918 го­да, нес­мот­ря на ока­зан­ную им боль­ше­ви­ка­ми по­мощь, бы­ли вы­нуж­де­ны приз­нать се­бя по­беж­ден­ны­ми.


    Ленинцы, ос­тав­ши­еся вер­ны­ми за­ве­там Ле­ни­на, мо­гут в нас­то­ящее вре­мя праз­д­но­вать 3 (16) ап­ре­ля, как важ­ную да­ту в ис­то­рии боль­ше­виз­ма. И, дей­с­т­ви­тель­но, без это­го прок­ля­то­го дня, по всей ве­ро­ят­нос­ти, у боль­ше­ви­ков не бы­ло бы их ок­тяб­рь­с­кой по­бе­ды, и Рос­сия не пе­ре­жи­ла бы то­го, что она пе­ре­жи­ла в пос­лед­ние 10 лет.

    Но для нас день 3 (16) ап­ре­ля 1917 го­да - чер­ный день в рус­ской ис­то­рии - день по­ли­ти­чес­ко­го бе­зу­мия и по­ли­ти­чес­кой сле­по­ты тех, кто в то вре­мя был у влас­ти в Рос­сии.


    В 17, и 18 №№ «Обще­го Де­ла» (от 14-го и 16-го ок­тяб­ря 1917 г.), из­да­вав­шем­ся в Пет­рог­ра­де, бы­ли на­пе­ча­та­ны за нес­коль­ко дней до боль­ше­вис­т­с­ко­го пе­ре­во­ро­та два здесь ни­же при­во­ди­мые спис­ка под заг­ла­ви­ем: «К по­зор­но­му стол­бу!».

    В пре­дис­ло­вии к пер­во­му спис­ку от ре­дак­ции бы­ло ска­за­но:
    «В нас­то­ящее вре­мя приб­ли­жа­ют­ся вы­бо­ры в Уч­ре­ди­тель­ное Соб­ра­ние. По­это­му мы, по­ка не поз­д­но, счи­та­ем дол­гом опуб­ли­ко­вать спис­ки лиц, про­ехав­ших в Рос­сию в гер­ман­с­ких ва­го­нах, да­бы все рус­ские граж­да­не, ко­то­рые счи­та­ют этот пос­ту­пок из­ме­ной ро­ди­не, мог­ли бы при­нять это об­с­то­ятель­с­т­во во вни­ма­ние, ес­ли бы кто ли­бо из этих лиц ока­зал­ся вне­сен­ным в спи­сок кан­ди­да­тов в Уч­ре­ди­тель­ное Соб­ра­ние.

    Да и во­об­ще дав­но по­ра, что­бы Рос­сия зна­ла име­на «гер­ман­с­ких пу­те­шес­т­вен­ни­ков».

    Список пер­вой пар­тии, с Ле­ни­ным во гла­ве, был по­ме­щен в «Ле­нин­с­ком сбор­ни­ке», из­дан­ном не­дав­но в Пет­рог­ра­де, с очень нез­на­чи­тель­ны­ми ва­ри­ан­та­ми про­тив на­ше­го спис­ка. Оба спис­ка мы да­ли в офи­ци­аль­ном тек­с­те, в ка­ком они бы­ли прис­ла­ны из-за гра­ни­цы Вре­мен­но­му Пра­ви­тель­с­т­ву.

    Сколько нам из­вес­т­но, ни до, ни пос­ле, дру­гих спис­ков лиц, про­ехав­ших че­рез Гер­ма­нию во вре­мя вой­ны с сог­ла­сия не­мец­ко­го пра­ви­тель­с­т­ва, ни­ког­да бо­лее ни­кем опуб­ли­ко­ва­но не бы­ло.

    В 18 № «Обще­го Де­ла» по по­во­ду пе­ча­тав­ших­ся спис­ков бы­ла по­ме­ще­на на­ша статья «На­ше нес­час­тье и наш по­зор», ко­то­рую мы ни­же и при­во­дим поч­ти це­ли­ком.


    Мне не раз при­хо­ди­лось опуб­ли­ко­вы­вать прос­к­рип­ци­он­ные лис­ты с име­на­ми от­дель­ных лиц, или да­же це­лых групп. Де­лал я это всег­да с тя­же­лым чув­с­т­вом, - и по­нят­но по­че­му.

    Опубликовывая каж­дое но­вое та­кое имя, при­хо­ди­лось и са­мо­му се­бе, и сво­им чи­та­те­лям приз­на­вать­ся в том, что то или иное ли­цо еще вче­ра бы­ло в на­шей сре­де и что вче­ра еще этот че­ло­век был на­шим то­ва­ри­щем.
    Но ни­ког­да мне не бы­ло так тя­же­ло опуб­ли­ко­вы­вать по­доб­ные спис­ки, как се­год­ня.

    Когда чи­та­тель проч­тет пе­ре­чис­лен­ные мной в се­год­няш­нем. но­ме­ре «Обще­го Де­ла» фа­ми­лии и при­мет во вни­ма­ние серь­ез­ность воп­ро­са, о ко­то­ром идет речь, он пой­мет, по­че­му мне тя­же­ло пе­ча­тать этот спи­сок, и по­че­му чи­та­те­лям тя­же­ло бу­дет его чи­тать.
    Сегодняшний спи­сок со­дер­жит в се­бе 159 имен. Это поч­ти все без ис­к­лю­че­ния - ре­во­лю­ци­оне­ры. Не­ко­то­рые из них с очень гром­ки­ми име­на­ми в прош­лом, и в дан­ное вре­мя они иг­ра­ют в рус­ской жиз­ни од­ну из глав­ных, вид­ных и от­вет­с­т­вен­ных ро­лей.

    Во все вре­мя вой­ны, до са­мой ре­во­лю­ции, они, стра­ха ра­ди пе­ред Ни­ко­ла­ем II, си­де­ли в Же­не­ве и Цю­ри­хе и от­ту­да сме­ло ве­ли свою по­ра­жен­чес­кую кам­па­нию.

    После ре­во­лю­ции, ког­да им не­че­го бы­ло бо­ять­ся вер­нуть­ся в ре­во­лю­ци­он­ную Рос­сию, они ре­ши­ли ос­час­т­ли­вить ее сво­им при­ез­дом.
    Ехать в Рос­сию че­рез Фран­цию и Ан­г­лию бы­ло дол­го и по до­ро­ге мож­но бы­ло встре­тить прок­ля­тые под­вод­ные лод­ки прок­ля­то­го Виль­гель­ма II, от ко­то­рых не­дав­но по­гиб П. Кар­по­вич.

    Ехать же в Рос­сию че­рез Гер­ма­нию бы­ло и близ­ко, и ско­ро, и бе­зо­пас­но, и очень удоб­но! По­это­му то, заг­ра­нич­ные по­ра­жен­цы ре­ши­ли стол­ко­вать­ся с Виль­гель­мом II, и они при­па­ли к сто­пам его ве­ли­чес­т­ва с по­кор­ней­шей прось­бой: про­пус­тить их на ро­ди­ну… че­рез Гер­ма­нию.

    Вильгельм II сде­лал то, че­го в его по­ло­же­нии ник­то, ни­ког­да, ни для ко­го не де­лал; он че­рез свою тер­ри­то­рию про­пус­тил под­дан­ных во­ю­ющей стра­ны ту­да, где бы­ла, ка­за­лось, их ро­ди­на!
    Проклятый Виль­гельм II хо­ро­шо знал, что он де­лал!

    Каким ме­фис­то­фель­с­ким сме­хом сме­ял­ся он со сво­им Гин­ден­бур­гом; ког­да раз­ре­шил Ле­ни­ну и К-о ехать че­рез Гер­ма­нию в Рос­сию! В ка­ких ра­дуж­ных крас­ках ри­со­вал он се­бе тог­да свои пла­ны. Вот те­перь, спус­тя пол­го­да пос­ле то­го, как он вы­пол­нил свой ге­ни­аль­но - дер­з­кий план, он не толь­ко, ко­неч­но, с удо­воль­с­т­ви­ем по­ти­ра­ет свои ру­ки, но не мо­жет не приз­нать, что дей­с­т­ви­тель­ность прев­зош­ла все ожи­да­ния.

    В нас­то­ящее вре­мя пет­рог­рад­цы бо­ят­ся, что­бы Виль­гельм не прис­лал в Пет­рог­рад цеп­пе­ли­нов и что­бы эти цеп­пе­ли­ны не ста­ли бро­сать на го­род бом­бы с удуш­ли­вы­ми га­за­ми. Без улыб­ки я не мо­гу выс­лу­ши­вать этих пре­уве­ли­чен­ных опа­се­ний. Но я вов­се не улы­бал­ся в мар­те и ап­ре­ле это­го го­да, ког­да уз­нал, что из Швей­ца­рии в Гер­ма­нию Виль­гельм II це­лы­ми ва­го­на­ми тран­с­пор­ти­ру­ет Ле­ни­ных и Мар­то­вых, Лу­на­чар­с­ких и На­тан­со­нов, Ря­за­но­вых и Зи­новь­евых. От та­ко­го из­вес­тия я тог­да при­шел в ужас. Я чув­с­т­во­вал, что на Рос­сию над­ви­га­ет­ся ка­кое то ог­ром­ное нес­час­тье, раз­мер ко­то­ро­го мне тог­да еще не был ясен.

    Но, ра­зу­ме­ет­ся, мне и в го­ло­ву не мог­ло прид­ти, что бом­ба, бро­шен­ная тог­да в Рос­сию Виль­гель­мом, мог­ла иметь та­кое ро­ко­вое зна­че­ние, как это ока­за­лось на са­мом де­ле.

    Что де­ла­ли в Рос­сии за это вре­мя Ле­нин, Зи­новь­ев, Лу­на­чар­с­кий, Ря­за­нов, - это все зна­ют.
    Известна их связь с со­бы­ти­ями 3-4 июля, их ро­ко­вая роль в на­ибо­лее вред­ных ре­ше­ни­ях в Со­ве­тах р. и с. деп., их учас­тие в «Но­вой жиз­ни», «Ра­бо­чем Пу­ти» и т. д. Поч­ти все они - со­ци­ал-де­мок­ра­ты.

    Здесь я упо­мя­ну толь­ко об од­ном из сем­над­ца­ти соц. - ре­вол., при­ехав­ших из Гер­ма­нии, - о Мар­ке Ан­д­ре­еви­че На­тан­со­не.
    Он - чайковец, прив­ле­кал­ся по по­ли­ти­чес­ко­му де­лу еще в 1872 г. Был ду­шою «Зем­ли и Во­ли» (1876-78 г. г.), «на­ро­доп­ра­вец» (1893-94 г. г.) и пар­тии соц. - рев. (с 1904 г.).

    Натансон - один из са­мих ста­рых ре­во­лю­ци­оне­ров, но по воп­ро­су о вой­не яв­ля­ет­ся сре­ди них «бе­лой во­ро­ной». Вмес­те с В. М. Чер­но­вым он - по­ра­же­нец. В то вре­мя, как все ста­рые ре­во­лю­ци­оне­ры, поч­ти все без ис­к­лю­че­ния: В. Фиг­нер, Бреш­ков­с­кая, Чай­ков­с­кий, Кро­пот­кин, Пле­ха­нов, Ло­па­тин, Мо­ро­зов и др. яв­ля­ют­ся го­ря­чи­ми сто­рон­ни­ка­ми обо­ро­ны стра­ны, М. А. На­тан­сон идет вмес­те с Кам­ко­вым, Чер­но­вым, Спи­ри­до­но­вой, а, сле­до­ва­тель­но, в близ­ком со­сед­с­т­ве с Мар­то­вым, Ря­за­но­вым, Зи­новь­евым, Ле­ни­ным.

    После воз­в­ра­ще­ния в Рос­сию М. А. На­тан­сон явил­ся од­ним из де­ятель­ней­ших чле­нов Ц. К. с. - р., ка­ко­вым он, впро­чем, был и за гра­ни­цей. Здесь он ве­дет кам­па­нию про­тив Бреш­ков­с­кой и Са­вин­ко­ва, на ис­к­лю­че­нии ко­то­ро­го из пар­тии он дав­но нас­та­ивал. На съез­де соц. - рев. он про­ва­ли­ва­ет кан­ди­да­ту­ру в Ц. К. А. Ф. Ке­рен­с­ко­го, все вре­мя чис­лит­ся в ря­дах ле­вых с. - р. и иг­ра­ет вид­ную роль сре­ди вред­ных чле­нов И. К. Со­ве­тов Р. и С. Д.

    В Со­ве­те Рес­пуб­ли­ки я ви­жу пов­сю­ду его су­етя­щу­юся фи­гу­ру, ви­жу, как он про­тес­ту­ет про­тив «кон­т­р­ре­во­лю­ци­оне­ров»: Ро­ди­че­ва, Ми­лю­ко­ва, Кус­ко­вой и Аге­ева.

    Любопытно знать, ка­кие по­лез­ные со­ве­ты мо­жет по­дать Рос­сий­с­кой Рес­пуб­ли­ке этот гер­ман­с­кий пу­те­шес­т­вен­ник?
    В раз­лич­ных мес­т­нос­тях М. А. На­тан­сон выс­тав­лен кан­ди­да­том в Уч­ре­ди­тель­ное Соб­ра­ние.
    Во вче­раш­нем но­ме­ре «Пет­рог­рад­с­ко­го Лис­т­ка» мы уви­де­ли фо­тог­ра­фию Со­ве­та ста­рей­шин. Там, ря­дом с Ро­ди­че­вым, Чай­ков­с­ким, Ви­на­ве­ром, Ав­к­сен­ть­евым, мы уви­да­ли и М. А. На­тан­со­на.

    Но из чис­ла гер­ман­с­ких пу­те­шес­т­вен­ни­ков не один он - М. А. На­тан­сон - учас­т­во­вал в Ц. К. Со­ве­та Р. и С. Д., и в Со­ве­те Рес­пуб­ли­ки, и не один он выс­тав­лен кан­ди­да­том в Уч­ре­ди­тель­ное Соб­ра­ние.

    Все эти не­мец­кие пу­те­шес­т­вен­ни­ки, ко­то­рых я имею в ви­ду, прош­ли в И. К. Со­ве­та Р. и С. Д., в Со­ве­те Рес­пуб­ли­ки и те­перь стре­мят­ся… в Уч­ре­ди­тель­ное Соб­ра­ние.

    Попадут ли они ту­да, это за­ви­сит от то­го, как к ним от­не­сут­ся из­би­ра­те­ли: от­вер­г­нут ли они с не­го­до­ва­ни­ем все их спис­ки, где бу­дет выс­тав­лен хоть один из этих гер­ман­с­ких пу­те­шес­т­вен­ни­ков, - или при­мут их с вос­тор­гом, как спис­ки, где есть име­на лиц, умуд­рен­ным опы­том.


    С са­мо­го на­ча­ла про­яв­ле­ния де­ятель­нос­ти боль­ше­ви­ков пос­ле ре­во­лю­ции я рез­ко выс­ту­пил про­тив них в ли­те­ра­ту­ре.
    Свои об­ви­не­ния про­тив них я сфор­му­ли­ро­вал ле­том 1917 го­да, меж­ду про­чим, в сво­ей статье: «Или мы, или нем­цы и те, кто с ни­ми», од­нов­ре­мен­но по­ме­щен­ной в не­ко­то­рых мос­ков­с­ких и пет­рог­рад­с­ких га­зе­тах (Сколь­ко пом­нит­ся, статья це­ли­ком, кро­ме «Рус­ской Во­ли», «Пе­тер­бур­г­с­ко­го Лис­т­ка», мос­ков­с­ко­го «Утра», - бы­ла по­ме­ще­на еще в нес­коль­ких га­зе­тах в один и тот же день.)

    С этой стать­ей у ме­ня свя­зан це­лый ряд вос­по­ми­на­ний о той борь­бе, ко­то­рую я вел в то вре­мя про­тив боль­ше­ви­ков.
    Приведу из нее нес­коль­ко от­рыв­ков.

    «Россия пе­ре­жи­ва­ет в эти дни ро­до­вой мо­мент сво­ей ис­то­рии. Пе­ред ней сто­ит воп­рос ее бы­тия и чес­ти.
    Все по­ли­ти­чес­кие пар­тии, все от­дель­ные по­ли­ти­чес­кие де­яте­ли и все соз­на­тель­ное на­се­ле­ние стра­ны дол­ж­ны рез­ко по­де­лить­ся на два неп­ри­ми­ри­мых ла­ге­ря - для бес­по­щад­ной вой­ны друг с дру­гом.
    Одни - за бы­тие Рос­сии, за ее честь. Дру­гие - за что угод­но, но толь­ко не за ее бы­тие и не за ее честь.
    У этих двух по­ли­ти­чес­ких ла­ге­рей в дан­ный мо­мент нет ни­че­го об­ще­го.
    Они - не по­ли­ти­чес­кие про­тив­ни­ки. Они - по­ли­ти­чес­кие вра­ги, и их борь­ба не мо­жет не быть бес­по­щад­ной»…

    «Они (боль­ше­ви­ки), поль­зу­ясь тем кри­ти­чес­ким по­ло­же­ни­ем, в ко­то­ром на­хо­дит­ся вся стра­на бла­го­да­ря вой­не, яв­ля­ют­ся злей­ши­ми ее вра­га­ми. Ра­ди сво­ей де­ма­го­гии, они ре­ши­ли до­вес­ти до кон­ца свои за­да­чи, хо­тя бы для это­го и нуж­но бы­ло пос­та­вить на кар­ту судь­бу всей стра­ны».

    …«Что боль­ше­ви­ки до сих пор всег­да ра­бо­та­ли на ра­дость нем­цам, - мы это и рань­ше хо­ро­шо зна­ли, а те­перь это по­ни­ма­ют уже все.
    В этой сис­те­ма­ти­чес­кой по­мо­щи нем­цам в нас­то­ящей вой­не мы об­ви­ня­ем как пар­тию боль­ше­ви­ков в це­лом, и ее ли­де­ров, так и всех тех, кто по­мо­гал им де­лать де­ло раз­ру­ше­ния Рос­сии.

    Вот нес­коль­ко имен лиц, кто в эти ме­ся­цы ра­бо­тал над раз­ло­же­ни­ем Рос­сии:
     1) Ле­нин,
     2) Троц­кий,
     3) Ка­ме­нев,
     4) Зи­новь­ев,
     5) Кол­лон­тай,
     6) Стек­лов (На­хам­кес),
     7). Ря­за­нов,
     8) Коз­лов­с­кий,
     9) Лу­на­чар­с­кий,
     10) Ро­шаль,
     11) Ра­ков­с­кий,
     12) М. Горь­кий (А. М. Пеш­ков)
    (Все эти ли­ца вско­ре, в ок­тяб­ре 1917 го­да, при­ня­ли ак­тив­ное учас­тие в боль­ше­виц­ком пе­ре­во­ро­те. Один толь­ко Горь­кий, рань­ше ока­зав­ший ог­ром­ные ус­лу­ги боль­ше­ви­кам, в этом пе­ре­во­ро­те учас­тия не при­ни­мал. Но впос­лед­с­т­вии он сно­ва прим­к­нул к ним, ког­да их власть яв­но ук­ре­пи­лась).

    Нам боль­но вклю­чать в этот спи­сок до­ро­гое для всех нас имя боль­шо­го пи­са­те­ля, о ко­то­ром впос­лед­с­т­вии мно­го бу­дут го­во­рить и на стра­ни­цах ис­то­рии по­ли­ти­чес­кой борь­бы за сво­бо­ду Рос­сии.

    Но мы не мо­жем за­быть, что в го­ды нап­ря­жен­ной борь­бы рус­ско­го на­ро­да за свое су­щес­т­во­ва­ние, этот пи­са­тель, че­ло­век, по су­щес­т­ву поч­ти чуж­дый ак­тив­ной по­ли­ти­чес­кой борь­бы, тем не ме­нее, явил­ся вдох­но­ви­те­лем по­ра­жен­чес­кой га­зе­ты «Но­вая Жизнь» и ока­зал так мно­го ус­луг тем, кто ру­ка об ру­ку с нем­ца­ми ра­бо­тал над унич­то­же­ни­ем и ра­зо­ре­ни­ем на­шей ро­ди­ны.
    Деятельность пе­ре­чис­лен­ных на­ми лиц, от Ле­ни­на до Ра­ков­с­ко­го, бы­ла пос­лед­нее вре­мя та­ко­ва, что нас отов­сю­ду сот­ни раз спра­ши­ва­ли- не про­во­ка­то­ры ли они?

     Они - не про­во­ка­то­ры, но они, как и Пар­вус, ху­же, чем про­во­ка­то­ры, - они в сво­ей де­ятель­нос­ти всег­да яв­ля­лись, воль­но или
     не­воль­но аген­та­ми Виль­гель­ма II-го.

    Благодаря имен­но им: Ле­ни­ну, Зи­новь­еву, Троц­ко­му и т. д., в прок­ля­тые, чер­ные дни 3-4 июля (1917 го­да) Виль­гельм II дос­тиг все­го, о чем толь­ко меч­тал: он сор­вал наш во­ен­ный за­ем, он в сот­ни до­мов Пет­рог­ра­да внес тра­ур, он ос­та­но­вил жизнь в сто­ли­це и тем са­мым уда­рил по всей стра­не и по ар­мии. За эти дни Ле­нин с его то­ва­ри­ща­ми обош­лись нам не мень­ше хо­ро­шей чу­мы или хо­ле­ры.
    В ви­ду все­го это­го мы и мо­жем ска­зать, что в рус­ской жиз­ни нет в нас­то­ящее вре­мя боль­ше­го зла и боль­шей опас­нос­ти, чем боль­ше­визм Ле­ни­на и его то­ва­ри­щей.

    Народ име­ет пра­во тре­бо­вать от пра­ви­тель­с­т­ва сво­бод­ной рес­пуб­ли­ки ис­чер­пы­ва­юще­го рас­сле­до­ва­ния о всей де­ятель­нос­ти Ле­ни­на, и пра­ви­тель­с­т­во обя­за­но дать пол­ное удов­лет­во­ре­ние не­го­ду­юще­му на­ро­ду».


    По по­во­ду этой статьи мне приш­лось выс­лу­шать мно­го го­ря­чих при­вет­с­т­вий. Но она же выз­ва­ла про­тив ме­ня и про­тес­ты.
    Протестовали не од­ни боль­ше­ви­ки, но и мно­гие из тех, кто, хо­тя не имел ни­че­го об­ще­го с боль­ше­ви­ка­ми, но для ко­го в то вре­мя еще не бы­ло яс­но, ка­кую опас­ность, пред­с­тав­ля­ли она со­бой и что они го­то­ви­ли в бли­жай­шем же бу­ду­щем.

    Этой мо­ей стать­ей воз­му­тил­ся, преж­де все­го, Горь­кий. Он мне от­ве­тил дву­мя пись­ма­ми в «Но­вой Жиз­ни» в ду­хе и в то­не Чел­ка­ша. Эти его пись­ма я тог­да же це­ли­ком пе­ре­пе­ча­тал в сво­ем жур­на­ле «Бу­ду­щее» (в ав­гус­те 1917 г.) и оце­нил их, как они то­го зас­лу­жи­ва­ли.
    Будущему за­чин­щи­ку «пла­не­тар­ной» ре­во­лю­ции Ле­ни­ну я вов­ре­мя дал, как мне ка­жет­ся, вер­ную оцен­ку - и еще тог­да я имел воз­мож­ность убе­дить­ся, что мно­гие пра­виль­но по­ня­ли, по­че­му я так рез­ко выс­ту­пил про­тив не­го.

    В свя­зи с упо­ми­на­ни­ем в мо­ей статье о Горь­ком бы­ло од­но шум­ное и ха­рак­тер­ное для то­го вре­ме­ни не­до­ра­зу­ме­ние, о ко­то­ром тог­да же рас­ска­зал жур­на­лист Д. Бра­зуль в пер­вом но­ме­ре «Обще­го Де­ла» (6 сен­тяб­ря 1917 го­да).

    Выпуская ночью на 7-ое июля га­зе­ту «На­род­ное Сло­во», Д. Бра­зуль уз­нал, что на сле­ду­ющий день ут­ром дол­ж­но по­явить­ся в пе­тер­бур­г­с­ких га­зе­тах «сен­са­ци­он­ное ра­зоб­ла­че­ние Бур­це­ва от­но­си­тель­но вид­но­го об­щес­т­вен­но­го ра­бот­ни­ка». Речь шла о мо­ей статье «Или мы, или нем­цы и те, кто с ни­ми».

    «Обзвонив часть ре­дак­ций, - пи­шет Бра­зуль, - я толь­ко в «Рус­ской Вол­не» уз­нал, что в га­зе­те ут­ром по­явит­ся пись­мо Бур­це­ва о ро­ли боль­ше­ви­ков и Мак­си­ма Горь­ко­го в на­ших во­ен­ных не­уда­чах, до и в осо­бен­нос­ти пос­ле ре­во­лю­ции. Зво­ня даль­ше, я ус­лы­шал из ре­дак­ции «Жи­вое Сло­во», как свист хлыс­та по воз­ду­ху:
    - Горький -не­мец­кий шпи­он!
    Пользуясь зна­ком­с­т­вом с вы­пус­ка­ющим в эту ночь «Жи­вое Сло­во», я ука­зал, что в ос­таль­ных ре­дак­ци­ях или нет ни­че­го по это­му по­во­ду, или есть неч­то зна­чи­тель­но бо­лее мяг­кое, но по­лу­чил ка­те­го­ри­чес­кое под­т­вер­ж­де­ние, что это - факт, о ко­то­ром боль­но го­во­рить, но факт.

    Подняв в три ча­са но­чи с пос­те­ли ре­дак­то­ра сво­ей га­зе­ты и по­лу­чив ин­с­т­рук­цию воз­дер­жать­ся да­же от упо­ми­на­ния о со­дер­жа­нии и ха­рак­те­ре име­юще­го по­явить­ся в га­зе­тах ра­зоб­ла­че­ния, я, пос­ле вы­пус­ка сво­ей га­зе­ты, за­шел, по до­ро­ге до­мой, в «Жи­вое Сло­во» и про­чел на све­жем лис­те с ма­ши­ны, от­пе­ча­тан­ные жир­ным шриф­том, сло­ва:
    «Писатель Мак­сим Горь­кий, из­да­ющий и ре­дак­ти­ру­ющий га­зе­ту «Но­вая Жизнь», изоб­ли­ча­ет­ся в при­час­т­нос­ти к гер­ман­с­кой аген­ту­ре. Об­ви­ни­те­лем Горь­ко­го яв­ля­ет­ся В. Л. Бур­цев».
    «Я пы­тал­ся до­воль­но нас­той­чи­во по­лу­чить све­де­ния, из бес­спор­но­го ли ис­точ­ни­ка по­лу­че­но та­кое оше­лом­ля­ющее из­вес­тие, но встре­тил­ся, опять-та­ки, с тем же ука­за­ни­ем: «пе­чаль­но, но факт!». Ни на од­ну се­кун­ду не ве­ря, од­на­ко, по­доб­но­му со­об­ще­нию, по­доз­ре­вая, что здесь или злос­т­ная кле­ве­та, или не­до­ра­зу­ме­ние, я пред­ло­жил вы­пус­ка­юще­му «Жи­вое Сло­во» В. М. Па­неб­рат­це­ву прой­ти вмес­те в «Рус­скую Во­лю» и про­ве­рить это ужа­са­ющее со­об­ще­ние.

    Через 10 ми­нут мы с оче­вид­нос­тью убе­ди­лись, что меж­ду пись­мом Бур­це­ва и тем, что, со слов ка­ко­го-то ре­пор­те­ра или кор­рек­то­ра, слу­чай­но за­шед­ше­го из «Пет­рог­рад­с­ко­го Лис­т­ка», на­пе­ча­та­но в «Жи­вом Сло­ве» - гро­мад­ная дис­тан­ция.

    Панебратцев про­сил Уман­с­ко­го, ре­дак­то­ра «Жи­во­го Сло­ва», унич­то­жить от­пе­ча­тан­ные эк­зем­п­ля­ры га­зе­ты и вый­ти в свет с «цен­зур­ной вы­руб­кой», но ре­дак­тор ска­зал ему:
    «Понимаете, - я не мо­гу выб­ра­сы­вать из ма­ши­ны, ког­да уже от­пе­ча­та­но 16 ты­сяч. И, кро­ме то­го, я не на­хо­жу, что «Жи­вое Сло­во» неп­ра­виль­но пред­с­тав­ля­ет де­ло».


    Вскоре пос­ле это­го, из Па­ри­жа, от со­юза кор­рес­пон­ден­тов че­рез рус­ское по­соль­с­т­во в Па­ри­же и че­рез Чрез­вы­чай­ную След­с­т­вен­ную Ко­мис­сию Му­равь­ева в Пет­рог­ра­де я по­лу­чил зап­рос под­т­вер­ж­даю ли я то, что пи­сал в сво­ей статье о Горь­ком. Я тог­да же те­лег­рам­мой от­ве­тил в Па­риж, то­же че­рез Му­равь­ев­с­кую Ко­мис­сию, что я под­т­вер­ж­даю все от пер­во­го до пос­лед­не­го сло­ва в мо­ей статье, в том чис­ле и то, что пи­сал о Горь­ком. Эта те­лег­рам­ма бы­ла в свое вре­мя на­пе­ча­та­на за гра­ни­цей во фран­цуз­с­ких га­зе­тах.


    Один из тог­даш­них про­тес­тов про­тив этой мо­ей статьи о боль­ше­ви­ках осо­бен­но мне па­мя­тен. Он по­ка­зы­ва­ет, как труд­но бы­ло для нас в то смут­ное вре­мя вес­ти борь­бу с боль­ше­ви­ка­ми и как их под­дер­жи­ва­ли те, кто, оче­вид­но, не мог­ли с ни­ми иметь ни­че­го об­ще­го.
    В «Рус­ских Ве­до­мос­тях» в за­щи­ту Ра­ков­с­ко­го, упо­мя­ну­то­го в мо­ей статье, выс­ту­пил про­тив ме­ня с об­шир­ным от­к­ры­тым, го­ря­чо на­пи­сан­ным пись­мом один из са­мых за­ме­ча­тель­ных и по­пу­ляр­ных рус­ских пи­са­те­лей - В. Г. Ко­ро­лен­ко.

    Во вре­мя за­се­да­ния Об­щес­т­вен­ных де­яте­лей в Мос­к­ве - в ав­гус­те 1917 го­да - мне пе­ре­да­ли но­мер «Рус­ских Ве­до­мос­тей» и я там уви­дел пись­мо ко мне В. Г. Ко­ро­лен­ко. Оно про­из­ве­ло на ме­ня оше­лом­ля­ющее впе­чат­ле­ние.

    В. Г. Ко­ро­лен­ко не был мне близ­ким че­ло­ве­ком, но мы встре­ча­лись всег­да дру­жес­т­вен­ным об­ра­зом - с по­це­лу­ями. Не­за­дол­го пе­ред этим я по­лу­чил от не­го очень теп­лое пись­мо.
    Он про­сил ме­ня по­мочь ос­но­вать га­зе­ту для сол­да­та в яр­ко обо­рон­чес­ком ду­хе. Пись­мо ме­ня глу­бо­ко тро­ну­ло, по­то­му что оно бы­ло на­пи­са­ло с без­г­ра­нич­ным до­ве­ри­ем ко мне. Ко­ро­лен­ко пи­сал мне, что бла­го­да­ря за­ня­той мной по­зи­ции пос­ле при­ез­да из-за гра­ни­цы, в на­ча­ле вой­ны, я, бо­лее чем кто-ли­бо дру­гой, мо­гу быть по­лез­ным в этом боль­шом де­ле.

    Я тут же, на соб­ра­нии, по­до­шел к од­но­му из ре­дак­то­ров «Рус­ских Ве­до­мос­тей» и хо­тел с ним объ­яс­нить­ся. Он по­нял, о чем я хо­чу с ним го­во­рить, и с боль­шим сму­ще­ни­ем сам пер­вый ска­зал мне:
    - Что де­лать! Как же мы мог­ли от­ка­зать Ко­ро­лен­ко в по­ме­ще­нии его пись­ма!

    Мне бы­ло боль­но за «Рус­ские Ве­до­мос­ти». Я толь­ко ска­зал это­му ре­дак­то­ру, что ре­дак­ция это­го не дол­ж­на бы­ла де­лать имен­но ра­ди Ко­ро­лен­ко, и во вся­ком слу­чае, раз я в Мос­к­ве, - а в ре­дак­ции зна­ли это: я был в ней дня за два пе­ред этим, - мог­ли бы пред­ва­ри­тель­но пе­ре­го­во­рить со мной. Я в том же но­ме­ре от­ве­тил бы В. Г. Ко­ро­лен­ко, и смяг­чи­лось бы впе­чат­ле­ние от это­го его пись­ма.
    Ошибка В. Г. Ко­ро­лен­ко бы­ла яс­на для мно­гих.

    Кроме горь­ков­с­кой по­ра­жен­чес­кой га­зе­ты «Но­вая Жизнь», ра­бо­тав­шей на боль­ше­ви­ков, не наш­лось ни од­ной дру­гой га­зе­ты, ко­то­рая бы да­же от­ме­ти­ла это его пись­мо, а меж­ду тем все его пись­ма и статьи в га­зе­тах всег­да яв­ля­лись круп­ны­ми ли­те­ра­тур­ны­ми со­бы­ти­ями и обык­но­вен­но пе­ре­пе­ча­ты­ва­лись поч­ти це­ли­ком все­ми га­зе­та­ми.

    Меня ста­ли про­сить, что­бы я по­мяг­че от­ве­чал Ко­ро­лен­ко. Вско­ре я стал из­да­вать «Общее Де­ло» и в 9-ом но­ме­ре, в ви­де пе­ре­до­вой, по­мес­тил статью: «Мой от­вет Ко­ро­лен­ко». Вот нес­коль­ко от­рыв­ков из этой статьи.

    «Защищая Ра­ков­с­ко­го, В. Г. Ко­ро­лен­ко про­сит пос­та­вить его имя ря­дом с име­нем Ра­ков­с­ко­го и оди­на­ко­во их или об­ви­нять, или за­щи­щать.

    Разумеется, этой прось­бы В. Г. Ко­ро­лен­ко мы ни в ка­ком слу­чае вы­пол­нить не мо­жем. Для нас В. Г. Ко­ро­лен­ко есть В. Г. Ко­ро­лен­ко и та­ко­вым ос­та­нет­ся нав­сег­да. Он мо­жет со­вер­шить ту или иную ошиб­ку, ког­да он го­во­рит по по­во­ду ма­ло зна­ко­мых для не­го воп­ро­сов, но от это­го он ни­ког­да не бу­дет по­хо­дить на Ра­ков­с­ко­го.

    Для ме­ня В. Г. Ко­ро­лен­ко и Ра­ков­с­кий, так ска­зать, - «две боль­шие раз­ни­цы». Ког­да я бу­ду го­во­рить о взгля­дах и де­ятель­нос­ти Ра­ков­с­ко­го, я всег­да бу­ду го­во­рить об этом без вся­кой свя­зи со взгля­да­ми и де­ятель­нос­тью В. Г. Ко­ро­лен­ко - и на­обо­рот…

    В. Г. Ко­ро­лен­ко же­ла­ет смот­реть на выс­туп­ле­ния Ра­ков­с­ко­го в ли­те­ра­ту­ре, в Со­ве­те Ра­бо­чих и Сол­дат­с­ких Де­пу­та­тов, на ми­тин­гах и т. д., как на де­ятель­ность ис­к­лю­чи­тель­но идей­ную, и лю­бу­ет­ся ею, как та­ко­вой, с бес­п­рис­т­рас­ти­ем ли­те­ра­то­ра и ис­то­ри­ка, да­же тог­да, ког­да он с нею не сог­ла­сен.

    Для ме­ня ны­неш­няя де­ятель­ность Ра­ков­с­ко­го и тех, под зна­ме­нем ко­то­рых он ра­бо­та­ет, при­ве­ла Рос­сию к Тар­но­по­лю, Ри­ге, бра­та­нию на фрон­те, к не­мец­ким де­сан­там и т. д. В ви­ду имен­но это­го я ре­ши­тель­но от­ка­зы­ва­юсь в нас­то­ящее вре­мя, по­доб­но В. Г. Ко­ро­лен­ко, смот­реть на Ра­ков­с­ко­го и на его де­ятель­ность с бес­п­рис­т­рас­ти­ем ис­то­ри­ка.

    Может быть, в мир­ное вре­мя, в сло­вес­ных де­ба­тах и в ли­те­ра­тур­ной по­ле­ми­ке я и сам, по­до­бию В. Г. Ко­ро­лен­ко, смог бы бла­го­душ­но выс­лу­ши­вать все то, что те­перь го­во­рят на­ши по­ра­жен­цы, но сей­час это­го де­лать я не мо­гу.

    Пораженчество Ра­ков­с­ких, ко­то­рое они раз­ви­ва­ют на стра­ни­цах «Но­вой Жиз­ни», при­во­дит к раз­г­ро­му на­шей ар­мии, к ги­бе­ли Рос­сии, то есть, к то­му, что так нуж­но для нем­цев; для че­го они под­би­ва­ли не­воль­ных сво­их по­мощ­ни­ков и со­юз­ни­ков в этой же прок­ля­той ра­бо­те.
    В. Г. Ко­ро­лен­ко, по­доб­но мно­гим рус­ским об­щес­т­вен­ным де­яте­лям, доб­ро­душ­но от­но­сит­ся к сво­им те­оре­ти­чес­ким раз­ног­ла­си­ям с Ра­ков­с­ким и тем са­мым, по мо­ему мне­нию, жес­то­ко от­но­сит­ся к воп­ро­сам о вой­не».

    В сво­ем пись­ме ко мне Ко­ро­лен­ко, меж­ду про­чим, уп­рек­нул ме­ня в том, что я от­ка­зал­ся при­нять вы­зов Ра­ков­с­ко­го и на су­де ра­зоб­рать мои об­ви­не­ния про­тив не­го. Но и в дан­ном слу­чае Ко­ро­лен­ко был неп­рав.

    После мо­ей статьи «Или мы или нем­цы или, кто с ни­ми», ко мне при­хо­ди­ли то­ва­ри­щи Ра­ков­с­ко­го, Зу­ра­бо­ва (Зу­ра­бов - быв­ший член Го­су­дар­с­т­вен­ной Ду­мы По­том он был эмиг­ран­том. Я его об­ви­нял, как учас­т­ни­ка «на­уч­но­го» ин­с­ти­ту­та Пар­ву­са в Да­нии, яв­но­го аген­та не­мец­ко­го Ге­не­раль­но­го Шта­ба.) и дру­гие с тре­бо­ва­ни­ем в 48 ча­сов сог­ла­сить­ся да тре­тей­с­кий суд и наз­на­чить сво­их су­дей. Я им от­ве­тил пись­мом и это свое пись­мо тог­да же опуб­ли­ко­вал в но­ме­ре 3-м «Бу­ду­ще­го». В нем я пред­ло­жил, как Ра­ков­с­ко­му, так и Зу­ра­бо­ву и дру­гим, прис­лав­шим мне вы­зов: «ра­зоб­рать все его воз­ра­же­ния: - или в пе­ча­ти, или в спе­ци­аль­ных ре­во­лю­ци­он­ных ко­мис­си­ях, или в глас­ном го­су­дар­с­т­вен­ном су­де. Я толь­ко от­ка­зы­вал­ся при­нять его вы­зов на тре­тей­с­кий суд, - и вот по­че­му.

    «Раковский, пи­сал я в этом сво­ем пись­ме, при­ехав­ший пос­ле ре­во­лю­ции в Рос­сию из-за гра­ни­цы, сколь­ко мне из­вес­т­но, ни до, ни пос­ле мо­ей за­мет­ки не пе­ре­ме­нил сво­его от­но­ше­ния к вой­не, ка­кое у не­го бы­ло рань­ше, и он ос­та­ет­ся при тех же взгля­дах, ко­то­рые так близ­ки для Грим­ма и О. Ба­у­эра (Гримм, швей­цар­с­кий со­ци­алист, был ле­том 1917 го­да выс­лан из Рос­сии за про­па­ган­ду в поль­зу нем­цев, а Ба­у­ер, ав­с­т­рий­с­кий со­ци­алист, тог­да же, как во­ен­ноп­лен­ный, был об­ме­нен на од­но­го из рус­ских во­ен­ноп­лен­ных и выс­лан из Рос­сии. Вер­нув­шись в Ав­с­т­рию, он вел от­к­ры­тую борь­бу про­тив со­юз­ни­ков.) и так да­ле­ки для ме­ня.

    Для ме­ня Ра­ков­с­кий - не ли­те­ра­тур­ный про­тив­ник, с ко­то­рым у ме­ня су­щес­т­ву­ют те­оре­ти­чес­кие раз­ног­ла­сия, а по­ли­ти­чес­кий враг, и на­ши спор­ные с ним воп­ро­сы те­перь ре­ша­ют­ся не ли­те­ра­то­ра­ми на стра­ни­цах га­зет, а ар­ми­ями на фрон­те. По­это­му, по мо­ему мне­нию, бы­ло бы во­об­ще го­раз­до луч­ше и спо­кой­нее для нас, рус­ских, ес­ли бы все Ра­ков­с­кие, а так­же Грим­мы и О. Ба­у­еры во вре­мя вой­ны бы­ли вне Рос­сии - у се­бя, в Бол­га­рии и Ру­мы­нии, Швей­ца­рии и Ав­с­т­рии, а не в Пет­рог­ра­де, не в за­се­да­ни­ях Со­ве­та Р. и С. Д. и не в ре­дак­ции «Но­вой Жиз­ни».

    При та­ком взгля­де на Ра­ков­с­ко­го я, ко­неч­но, ни­ког­да не поз­во­лю се­бе ид­ти с ним на тре­тей­с­кий суд, как рав­ный с рав­ным, по­ка он бу­дет в про­ти­во­по­лож­ном для ме­ня во­ен­ном ла­ге­ре.

    Согласившись учас­т­во­вать в тре­тей­с­ком су­де с Ра­ков­с­ким, я тем са­мым дал бы по­вод и для Грим­ма, О. Ба­у­эра, Пар­ву­са до­би­вать­ся то­го же са­мо­го у мо­их то­ва­ри­щей и у ме­ня.
    Но это­го де­лать я не хо­чу и ни­ког­да это­го не сде­лаю.

    По по­во­ду вы­зо­вов ме­ня на тре­тей­с­кие су­ды все­ми Ра­ков­с­ки­ми и Зу­ра­бо­вы­ми, хо­тя бы они и про­дол­жа­ли наз­на­чать для мо­его от­ве­та сро­ки в 48 ча­сов, я всег­да не­из­мен­но им бу­ду от­ве­чать сло­ва­ми Бе­лин­с­ко­го:

- Я - жид и с филистимлянами вместе есть не хочу!

    Впоследствии, в сме­но­ве­хов­с­ком «На­ка­ну­не» (1921-22 г.г.), из­да­вав­шем­ся в Бер­ли­не, бы­ло опуб­ли­ко­ва­но пись­мо В. Г. Ко­ро­лен­ко к ми­нис­т­ру инос­т­ран­ных дел М. И. Те­ре­щен­ко, от­но­ся­ще­еся как раз к то­му вре­ме­ни, ког­да я вел по­ле­ми­ку с Ра­ков­с­ким.

    В. Г. Ко­ро­лен­ко, за­щи­щая ру­мын­с­ко­го с. - д. Доб­род­жа­на, арес­то­ван­но­го в Ру­мы­нии за боль­ше­виц­кую про­па­ган­ду, про­сит Те­ре­щен­ко пох­ло­по­тать пе­ред ру­мын­с­ким пра­ви­тель­с­т­вом об его ос­во­бож­де­нии. В этом пись­ме В. Г. Ко­ро­лен­ко, меж­ду про­чим, пи­сал:
    «Мне из­вес­т­но, что ру­мын­с­кие влас­ти об­ви­ня­ют не­ко­то­рых вож­дей ру­мын­с­кой со­ци­ал-де­мок­ра­тии в том, что буд­то бы они дей­с­т­ву­ют во вред Рос­сии и ее пра­ви­тель­с­т­ва в ка­чес­т­ве (Сколь­ко из­вес­т­но, А. Доб­род­жан в те го­ды был очень бли­зок к боль­ше­ви­кам.) аген­тов Гер­ма­нии. Об­ви­не­ние это, по не­до­ра­зу­ме­нию, под­дер­жи­ва­лось и в рус­ской пе­ча­ти, В. Л. Бур­це­вым».

    «Накануне» при­ве­ло эти сло­ва. В. Г. Ко­ро­лен­ко, ко­неч­но, для то­го, что­бы уко­лоть ме­ня и прик­рыть­ся в по­ле­ми­ке со мной име­нем В. Г. Ко­ро­лен­ко.

    В то вре­мя я об­ви­нял не А. Доб­род­жа­на, де­ла ко­то­ро­го я не знал, а толь­ко Ра­ков­с­ко­го, - и об­ви­нял его в том, что он дей­с­т­ву­ет во вред Рос­сии и ее со­юз­ни­ков, как не­мец­кий агент и как рус­ский боль­ше­вик, ра­бо­тав­ший с Ле­ни­ным и его то­ва­ри­ща­ми, ко­то­рые в то вре­мя бы­ли свя­за­ны с не­мец­ким Ге­не­раль­ным Шта­бом, как их аген­ты.

    Надеюсь, в нас­то­ящее вре­мя мне нет нуж­ды ко­му-ни­будь до­ка­зы­вать, как тяж­ко оши­бал­ся В. Г. Ко­ро­лен­ко, ког­да он за­щи­щал Ра­ков­с­ко­го и на­па­дал да ме­ня.

    В пос­лед­ние го­ды сво­ей жиз­ни В. Г. Ко­ро­лен­ко - он умер в 1922 го­ду - жил на юге, где в то вре­мя глав­ным пред­с­та­ви­те­лем боль­ше­ви­ков бил Ра­ков­с­кий, и под его не­пос­ред­с­т­вен­ны­ми ве­де­ни­ем дей­с­т­во­ва­ла боль­ше­виц­кая Че­ка. Жи­лось Ко­ро­лен­ко в эти го­ды очень тя­же­ло, и он умер под впе­чат­ле­ни­ем тех ужа­сов, ко­то­рые вок­руг не­го тво­ри­лись боль­ше­ви­ка­ми. (Ко­ро­ленко умер 25.12.1921 го­да в Пол­та­ве; по нов. ст.)

    Лично са­мо­го Ко­ро­лен­ко боль­ше­ви­ки не тро­га­ли, но на его гла­зах, бла­го­да­ря Че­ка, по­гиб­ли са­мые близ­кие для не­го лю­ди, и он был сви­де­те­лем ди­ко­го раз­гу­ла крас­но­го тер­ро­ра.

    Он час­то пы­тал­ся хло­по­тать о спа­се­нии раз­ных лиц и со сво­ими прось­ба­ми об­ра­щал­ся к вид­ным боль­ше­ви­кам, меж­ду про­чим, и к Ра­ков­с­ко­му, но его хло­по­ты, по боль­шей час­ти, бы­ли нап­рас­ны.

    В это вре­мя Ко­ро­лен­ко, ко­неч­но, луч­ше по­нял Ра­ков­с­ко­го, чем в 1917 г., ког­да так го­ря­чо его за­щи­щал, - и во­об­ще луч­ше по­нял боль­ше­ви­ков.


После мо­ей статьи «Мы или нем­цы и те, кто с ни­ми», ко мне в ре­дак­цию явил­ся Ро­шаль, один из са­мых наг­лых тог­даш­них боль­ше­ви­ков, и с кри­ка­ми и уг­ро­за­ми из­бить, стал тре­бо­вать объ­яс­не­ний. Он про­тес­то­вал про­тив то­го, что, на­зы­вая его боль­ше­ви­ком, я в то же са­мое вре­мя на­зы­вал его не­мец­ким аген­том. Он тре­бо­вал, как и Ра­ков­с­кий, как и Зу­ра­бов, тре­тей­с­ко­го су­да.

Я, ко­неч­но, от та­ко­го су­да от­ка­зал­ся и пред­ло­жил ему ра­зоб­рать его де­ло в ре­во­лю­ци­он­ной ко­мис­сии, и на вся­кий слу­чай на дру­гой день пос­лал ему рез­ко на­пи­сан­ную об­ви­ни­тель­ную за­пис­ку по его де­лу, как до­ку­мент, ко­то­рый мог бы фи­гу­ри­ро­вать на ре­во­лю­ци­он­ном су­де. В этой за­пис­ке я сно­ва на­зы­вал не­мец­ки­ми аген­та­ми, как его, так и Ле­ни­на, и Троц­ко­го, и Зи­новь­ева.

Но Ро­шаль боль­ше ко мне не яв­лял­ся и мо­его вы­зо­ва не при­нял. Ни­ка­ких сво­их уг­роз раз­де­лать­ся со мной за мои статьи он не при­вел в ис­пол­не­ние, хо­тя это ему и бы­ло сов­сем нет­руд­но сде­лать. Так же точ­но сво­их уг­роз не при­ве­ли в ис­пол­не­ние ни Ра­ков­с­кий, ни Зу­ра­бов, ни дру­гие боль­ше­ви­ки, про­тив ко­то­рых я про­дол­жал выс­ту­пать в пе­ча­ти все вре­мя, изо дня в день, до са­мо­го боль­ше­виц­ко­го пе­ре­во­ро­та.

Большевики на мои об­ви­не­ния ни ра­зу не воз­ра­жа­ли мне. Но за­то 25 ок­тяб­ря 1917 го­да, в пер­вый день зах­ва­та ими влас­ти, пер­вый, ко­го они за­са­ди­ли в Пет­ро­пав­лов­с­кую кре­пость, - был я.

В их тюрь­ме я про­си­дел око­ло пя­ти ме­ся­цев. Они не раз гро­зи­ли ме­ня су­дить за мои статьи про­тив них, на­пе­ча­тан­ные мной в 1917 г., но в кон­це кон­цов на это, все-та­ки, не ре­ши­лись.

Им, оче­вид­но, бы­ло вы­год­нее за­мол­чать мои об­ви­не­ния в пре­да­тель­с­т­ве, чем об­ра­тить на них об­щее вни­ма­ние в ли­те­ра­тур­ной по­ле­ми­ке или при об­ви­не­нии ме­ня да­же на их же су­де.

ВЛ. БУРЦЕВЪ
Париж, 22.10.1927